Олеко с товарищами, что дозором на яру стояли, уже спустились и присоединились к сотне. Нападать сейчас со своими воинами Путислав мог, но в открытом поле да на виду толку от этого будет мало, ох как мало. Не так надо, а то завязнет сотня в кровавой рубке, дружинников много потеряет. Решение пришло само. Где-то там левее Горыня с пятьюдесятью конниками. Лесом пройти и свалиться на разбойников он сможет. Они и не ворохнутся, когда он врубится в их ряды да разметет. Вот тогда и Путислав со своей частью развернется по степи и с шумом навалится. Вот тогда вырубят они их подчистую, стрелами достанут ускакавших, оставшихся же на арканах в Киев приволокут на суд княжеский. А суд короток. Топор да веревка!
Подскакавшие три воина размотали тряпицы на стрелах, что в колчанах стояли отдельно. Черные наконечники их жирно смолой смазаны, накручены на них кусками рядно и снова смолой облиты. Чиркнуло кресало, разгорелся трут, и по команде сотника в сторону рубки возле обозов взлетели в небо три стрелы. Черный дым хвостом тянулся за ними, видный издалека. Горыня был правой рукой сотника, знал все условленные знаки. Теперь ждать. Осаживать горячих коней, почувствовавших предстоящую бешеную скачку и схватку, закусывавших удила, выгибавших шеи, взрывавших дерн копытами.
С опушки было хорошо видно, как из леса появились всадники в островерхих шеломах, как они лихо вытягивают из ножен сабли и зажимают под круглыми щитами, чтобы были под рукой, когда копье в бою потеряешь. В бою и моргнуть порой не успеешь, как смерть в глаза глянет. Мешкать нельзя. Одна шеренга молча вышла из леса, вторая, третья. Конники разворачивались без лишних звуков. Еще миг, и стена шеломов и щитов, ощетинившись копьями с широкими наконечниками, двинулась сверху к реке. Молодец, Горыня, мысленно похвалил Путислав молодого дружинника.
Дробный гул десятков конских копыт нарастал. Кони шли, держа равнение в шеренгах, все быстрее и быстрее, солнце заиграло на шеломах и круглых сердцевинах щитов. И вот внизу наконец заметили дружинников. Человек в волчьей мохнатой шапке закрутил над головой саблей, закричал, привставая на стременах. И стали разбойники разворачиваться, чтобы встретить конную атаку всего-то полусотни воев.
Но тут в задних рядах дружинников поднялись руки с луками. Там сейчас прозвучала команда, и два десятка луков одновременно выпустили стаю стрел. Не успели стрелы взвиться в воздух и нацелить свои жала вниз, как взвилась вторая стая, третья. Выстраивающийся, было, в линию разбойный люд стал валиться под ноги коням, началась сумятица, ржание, крики. В ответ полетели стрелы, много стрел, но дружинники как один поднялись на стременах, выставляя перед собой на вытянутой руке щиты. А стук копыт все торопливее и торопливее, стена блестящей стали столкнулась со стеной шкур, кожи и ржавых лат. Лязг, крики…