— Пилар, если вам что-нибудь известно, можете ответить на вопросы мадемуазель. — И, убедившись, что в ее сумочке крокодиловой кожи все на месте, г-жа Лербье уходит.
— Когда вы в последний раз видели Мануэлу?
— В прошлую среду.
— Вы провели вместе весь день?
— Да. В среду я выходная. Утром отсыпаюсь, а днем мы с Мануэлой ходим по магазинам или идем в кино. В ту среду мы пошли в кино. Потом у нее было свидание, а после мы снова встретились.
— Вы, как обычно, ужинали на авеню Ваграм в ресторане?
— А откуда вы знаете?
У стены стоит зеленый плюшевый диванчик, и мы на него присаживаемся, причем Пилар — не без робости.
— Мануэла рассказывала, что перед тем как отправиться на танцы к Эрнандесу, вы ужинаете на авеню Ваграм.
— Да, это так.
— А к Эрнандесу вы пошли?
— Да.
— У вас там много друзей?
— Я почти всех там знаю. Там только испанцы — и посетители, и официанты, и музыканты. Мой друг играет там в оркестре. Поэтому я остаюсь до закрытия.
— А у Мануэлы тоже есть друг?
— У нее много друзей.
— Вы хотите сказать, любовников?
— Понимаете, она часто их меняла. Она очень веселая и не из тех, кто цепляется за одного мужчину.
— А как она возвращалась в Живри?
— Иногда на последнем автобусе. А иногда ее отвозил кто-нибудь из наших друзей на машине. Так было и в прошлую среду. Нас было не то пятеро, не то шестеро, считая и Хосе. Хосе — это мой музыкант. Мы утрамбовались в малолитражку и всю дорогу пели.
— Мануэла была веселая?
— Как всегда.
— А она не говорила, что собирается уйти от нас?
— Нет. Ей у вас нравилось. Да ей всегда все нравится.
— А в Испанию возвращаться она не собиралась?
— Да нет же! Десять лет назад у нее умерла мать. У ее отца крохотный клочок земли, и ей приходилось вести хозяйство и ухаживать за шестью братьями и сестрами. Она всегда мечтала уехать в Париж. Едва получив документы, сразу сбежала из дому, потому что отец ни за что не отпустил бы ее.
У меня начинает складываться новый образ Мануэлы, не похожий на прежний.
— Про моего брата она вам рассказывала?
— Про Оливье?
— Вы даже знаете его имя?
— Он еще совсем молоденький, наивный, да? Мануэла говорит, что у него до нее не было женщин и он очень боялся показаться неловким, — и Пилар рассмеялась грудным смехом, как Мануэла.
— Он хотел жениться на ней?
— Во всяком случае, клялся, что у него это серьезно, и требовал, чтобы она перестала ходить на танцы к Эрнандесу. Он страшно ревнивый.
— А про отца?
— Да, она рассказала, что у вас там было, и очень смеялась.
— Почему?
— Вы уж меня извините, но вы же знаете, что Мануэла ни к чему не относилась серьезно, и мы привыкли все друг другу рассказывать.