Глаза печальные, с сумасшедшинкой. До Плясуньи дошло, что, во-первых, Лиса и не собиралась на нее кидаться – худо ей, очень худо, вот и пришла разговоры разговаривать. Во-вторых, вопрос риторический: ясно ведь, что она завела речь не о Нинодии, а о себе.
– У меня, Лисонька, по-всякому бывало. Раньше я не задумывалась о том, какое это счастье, когда ноги здоровые. А когда была молодой безмозглой дурой, отдала дочку на воспитание чужим людям, и она у них умерла от простуды. То, о чем ты сказала, многим знакомо – что имеем, ценить не умеем. Пойдем чай пить.
Джаменду, свою приходящую прислугу, она отослала домой. Устроились перед растопленным камином, в уютном полумраке, благоухающем имбирем, духами, шоколадом, крепко заваренным чаем и горящими дровами.
Нинодия пристроила натруженные ноги на пестрой сурийской подушке и с облегчением вздохнула. За последние месяцы она располнела – двигаться стала меньше, а на сладости тянуло, как раньше, и порой у нее появлялись отеки, но расплывшееся лицо напудрено, брови выщипаны и подрисованы. Поседевшие в тюрьме волосы выкрашены в шоколадно-каштановый цвет. Россыпь туго завитых локонов и обрамляющие лоб кудряшки – все как прежде, до Овдабы.
Выходное платье цвета морской волны, с огромным декольте, пышными атласными бантами и слегка помятым воротником из павлиньих перьев намекало на ее принадлежность к полусвету. То, что жизнь тебя в очередной раз потрепала, не повод капитулировать, еще попляшем, это был ее всегдашний девиз.
В кресле напротив расположилось изящнейшее создание в розовых шелках и прозрачной, словно сотканной из паутины в бриллиантах-росинках, дымчатой накидке. Женская ипостась Серебряного Лиса отличалась утонченным сложением при соблазнительных формах и знала толк в нарядах. Впрочем, эти хрупкие белые пальчики могли кочергу завязать узлом. Лисица однажды это проделала, когда Нинодия начала ее поддразнивать, и спасибо, что потом развязала обратно, а то поди объясни такой казус Джаменде и остальным!
Серебристые волосы Лисы были уложены в причудливую высокую прическу – чтобы спрятать звериные уши на макушке, и часть прядей прикрывала двумя полукружиями те места, где у людей находятся ушные раковины. Большой пушистый хвост никуда не денешь, но он скрыт под платьем, и его можно принять за деталь смелого вечернего туалета. Морочить людям головы Лиса умела не хуже, чем завязывать кочергу.
– Поклянись богами и псами, что никому ни слова не скажешь о том, что сейчас услышишь.
– Обижаешь, Лисонька, я и так лишнего не сболтну, даже если наговорю с десять коробов. Если б не умела держать язык за зубами, Шеро не завербовал бы меня в свою шпионскую лавочку, которая, ежели по правде, всю жизнь мне поломала.