Хрупкий малорослый резчик с молочно-белой кожей и округлыми роговыми выростами на голове, напоминающими то ли черепаховый гребень, то ли костяной венец – так выглядят все представители народа китони, – подарил фигурку из синего окинила своему родственнику. Тот держал лавку шелковых тканей в городе под названием Нгендла, и во время ларвезо-китонской войны его едва не убили солдаты Светлейшей армии. Раненный, он прятался в сарае, в то время как завоеватели грабили его лавку, и там на него наткнулся молодой сурийский наемник, тоже высматривавший, чем бы поживиться.
В Аленде бытует мнение, что ларвезийцы – люди просвещенные, а сурийцы сплошь головорезы, но парень оказался мягкосердечней своих собратьев по оружию, вдобавок его семья почитала Тавше. Во славу Милосердной он перевязал несчастному торговцу руку и позволил ему уйти. Вряд ли он рискнул бы так поступить в присутствии своих товарищей – на это потребовалось бы куда больше смелости, чем для самой страшной рукопашной схватки, – но те, на его счастье, ничего не видели. А китони, у которого даже кошелек не отобрали, подарил своему спасителю тауби: откупился дорогой сердцу вещицей от беды, согласно распространенному в тех краях поверью.
Чтобы талисман не утратил свое тихое волшебство, новый владелец должен или получить его в подарок, или найти, но ни в коем случае не купить, не украсть, не отнять силой.
После войны Кизбур связался с компанией сорвиголов, которые промышляли вылазками в Исшоду – страну в юго-восточной Суринани, разоренную и захваченную волшебным народцем. Время от времени бывает, что на какой-нибудь территории народец обретает великую силу и начинает вовсю куражиться. Жителям тогда только и остается, что собирать свое добро да поскорее уходить из окаянного края. Спустя два-три века праздник для распоясавшейся нечисти закончится, и люди смогут вернуться обратно, а земля там в первые годы будет на диво плодородна, урожаи обильны, к домашней скотине никакая хворь не пристанет.
Есть гипотеза, что мир Сонхи таким образом залечивает раны, нанесенные ему бесцеремонно хозяйничающим человеком: своего рода защитный механизм, неудобный для людей, зато спасительный для природы. Существуют, впрочем, и другие гипотезы, объясняющие сей феномен.
Так или иначе, а в Исшоде сто семьдесят лет тому назад докопались до «черного земляного масла», и вначале местные феодалы продавали его за большие деньги, жили припеваючи, ели-пили на золоте, а после, когда запасы иссякли, начали повсюду рыть – вдруг еще найдется? Не щадили ни травяные пустоши, ни рощи, ни возделанные поля. Вот тогда-то и началось… Нынешние обитатели сурийских кварталов в Ларвезе – это в большинстве потомки беженцев из Исшоды.