— Глупо выглядит, правда? — Она смущенно спрашивала так всякий раз, когда Майку удавалось спровоцировать ее на очередную безумную шалость. — Словно фильмов импортных насмотрелась…
— Пес бы с ними, — отмахивался он. — Ты можешь делать, что захочешь. Я никому не расскажу. Я жадный и оставлю воспоминания о твоих глупостях себе. Ты как будто все время запрещаешь себе быть счастливой. Это из-за того, что вы можете отбирать у людей светлые эмоции?
— Может быть, — пожала плечами Кира. — А может, ты прав, и я просто ду-ура!
Она рассмеялась и закружилась по пляжу, вынимая шпильки из волос и не заботясь о том, что не сумеет потом отыскать их в песке. Майк следил за ней горящими глазами, а потом одним прыжком оказался рядом, меняясь. Это уже не пугало Киру — она зарылась пальцами в густую бурую шерсть, притянула к себе огромную волчью голову и прижалась лбом ко лбу, обнимая зверя за шею. Балансировать на пороге Сумрака было страшно и странно.
— В темнице там царевна тужит, и бурый волк ей верно служит… Как в сказке…
Он зарычал, пытаясь прихватить пастью обнимавшую его руку.
— Знаю, ты не служишь никому, — усмехнулась Кира. — Служат собачки. Волки гонят. Но как же все-таки славно, что ты есть в моей жизни…
* * *
— Возвращается! — пробился в сознание голос — резкий, неприятный. — Гражданочка, эй! Вы как?
Кира увидела над собой сердитое лицо женщины в синей куртке врача «скорой помощи». Та задала несколько дежурных вопросов и побежала к следующим носилкам.
— Сколько… жертв? — спросила Кира, ни к кому в особенности не обращаясь.
— Да все целы пока, слава богу, — отозвался один из медбратьев, закончив перевязку руки пожилого мужчины. Здоровой рукой тот придерживал сумку с батоном. — Кое-кого помяло в давке, но выдержал свод-то, умели строить в прежние времена.
Он говорил еще что-то, но Кира уже не слушала. У дальней машины «скорой» ей померещилась черная кожаная куртка Майка. Она вскочила, не обращая внимания на легкое головокружение.
Сердце замерло от страха — что он исчезнет навсегда, как обещал.
Она гнала его из своей жизни две недели. Гнала потому, что не сумела быть счастливой, предпочтя остаться «хорошей».
Плохой она себя ощутила, когда однажды Оля вернулась из школы раньше и едва не застала маму обнимающейся с чужим мужчиной у подъезда. Дочка, Сергей, кто-то из друзей и знакомых — любой мог их видеть. Кира совсем не думала об этом в солнечном угаре, а когда подумала — испугалась.
— Ты смог бы полюбить мою Ольгу? — спросила она, прижавшись к черной кожаной куртке, вдыхая ее привычный запах, ставший родным за какие-то несколько дней.