Вид из окна был так себе, но из других окон вообще виден только забор, так что выбирать не приходилось. Это хотя бы выходило в сторону ворот. А за ними, когда они были открыты, виднелся солидный кусок пыльной дороги. Лучше б, конечно, если бы за окном было море — смотреть на море Атенаис нравилось. Но из дома-крепости море не увидишь. Для этого надо или выйти за забор на самый обрыв, или даже спуститься вниз и пройти через всю деревню. А за забор её не выпускали.
Впрочем, перед воротами тоже иногда происходило что-нибудь интересное. Вот, например, как сейчас, когда ослепительно красивая женщина неторопливым уверенным аллюром подъехала по пыльной дороге к самым створкам и остановила гнедую кобылу в паре шагов от сразу как-то вдруг подтянувшегося стражника…
Она о чём-то его спросила. Стражник отчаянно замотал головой, на лице его была написана откровенная мука. Лицо красавицы же выражало лишь весёлое недоумение. Атенаис изо всех сил напрягла слух и почти высунулась из окна.
— Ты хочешь мне сказать, что не пропустишь меня? — переспросила красавица с непередаваемой интонацией. — Ты — МЕНЯ?!
Она рассмеялась безумно прекрасным переливчатым смехом, словно высказанное ею предположение было на редкость удачной шуткой, и легонько шлёпнула гнедую по крупу изящной ручкой кожаной плетки. Кобыла уверенно пошла вперёд, грудью оттеснив попытавшегося встать на пути стражника. Стражник стоял, безвольно опустив руки вдоль тела, и смотрел вслед женщине с непонятной тоской. Красавица же продолжала смеяться, глядя, как к воротам сбегаются прочие охранники — все шестеро. Вообще-то, их была полная двойная рука, но остальные в данный момент спали на лавках у задней стены крепости, и их храп служил Атенаис ещё одной причиной для раздражения.
Всадница была не просто красива, нет — она была ослепительна. Стражники выбегали ей навстречу, грозные, схватившиеся за оружие — и замирали, опуская руки, как тот, самый первый, ещё в воротах. Словно сражённые наповал — Атенаис могла бы, пожалуй, в это поверить, настолько незнакомка была хороша.
Сидела прекрасная наездница на своей гнедой по-женски, боком. Атенаис не видела, чтобы шемитки так ездили. Впрочем, немного подумав, она поняла, что вообще не видела шемитских женщин верхом — те, похоже, перемещались исключительно в паланкинах и повозках. Но эта красавица держалась в седле уверенно, и неудобная поза, похоже, ничуть ей не мешала. Впрочем, представить что-то, что могло бы помешать такой женщине, Атенаис не смогла бы — при всём богатстве своего воображения.