Празднование годовщины революции райкомовцы предпочитали отмечать в подшефном совхозе. Причина была предельно проста – именно в ноябре начинались морозы, а с ними массовый забой скота, процесс, к которому очень полезно быть поближе для создания запасов деликатесной снеди на зиму. Местное начальство внакладе не оставалось, дополнительно, приличия ради, дяди и тети из города устраивали для сельхозработников митинги, вытаскивая «на природу» какую-нибудь номенклатурную шишку поважнее.
По заведенной еще перед войной традиции на главные блюда праздника шел полуторалетний бычок-рекордсмен, забить которого и вызвался Василий. С утра пораньше животное привязали к столбу стальной цепью, комсомолец картинно вышел, поигрывая инструментом с герба и флага великой страны. Замах, удар! Или директор совхоза слукавил, вывел куда более взрослого и опытного быка, или просто рука дрогнула, но вместо лба кувалда угодила под самый корешок рога. Могучий зверь рванулся, подгнивший столб сломался. Привязанная по центру тяжести цепь обеспечила окровавленному и очень злому быку путешествие навстречу спешащим в клуб людям с бревном наперевес.
В мгновение ока улица опустела. Люди перелазили через заборы и убегали во дворы. Приглашенная по случаю «звезда», член ЦК КПСС Прибалтийского РК[170], залез на пасынок телеграфного столба. И все бы хорошо, но по неизвестной науке причине бык решил выместить зло именно на нем. Зверь расшатал и едва не повалил телеграфный столб, оборвал провод телефонной связи. А самое обидное было то, что он растоптал импортный портфель крокодиловой кожи. Броня нильского хищника не устояла перед натиском копыт советской скотины и не защитила важный партийный документ – текст доклада, с которым ответственный товарищ собирался выступить на торжественном собрании.
Пристрелили быка в упор подоспевшие деревенские охотники. Все были живы, здоровы, коррида закончилась, и даже торжественная пьянка с зажаренным на вертеле главным героем удалась на славу. Но доклад гостю пришлось читать без бумажки. Делал он это «как впервые в жизни» и миссию провалил с позором. Бывало и хуже – но оказалось, что кому-то товарищ из Прибалтики перешел дорогу, поэтому слухи неизвестным науке образом докатились до самой Москвы, да еще так удачно, что оказались последней соломинкой, сломавшей карьеру незадачливого лектора. А так как самая страшная месть – партийная, откатом Василий получил строгий выговор с занесением в личное дело, да еще с убийственной формулировкой: «За попытку подрыва авторитета работника ЦК КПСС».