– Кого я вижу! Хромой Никитка, будет тебе битка!
Но тут же скривился и уже осторожно доковылял до топчана и медленно уселся на него.
Его спутник, высокий здоровенный парень, гулким басом сказал:
– Семка, как тебе не совестно, побойся Бога, ты вчерашнего дня столько розог получил, всю спину конюх исполосовал, а тебе все неймется. Ты хоть помнишь, что про драки и обзывки Сергей Аникитович говорил?
– Да помню я все, – отмахнулся Семен и, повернувшись к Никите, произнес: – Никита, Христа ради прости меня, грешного, я тут за седмицу уже второй раз на розги попадаю, и все из-за языка своего. Вот и сейчас не удержался. Очень ты уж ловко последний раз мне кулаком под глаз заехал, потом дома братовья проходу не давали, все просили – похвастай, Семка, как хромой тебе глаз подбил.
Мишка захохотал:
– Так что, Никита, ты действительно ему глаз подбил?
– Да было дело, – нехотя ответил тот. – Может, не будем про драки боле говорить, лучше объясните – что за штуки у вас в руках?
Пока Семен со вздохами устраивался на топчане, Мишка положил на стол грубую кожаную папку и вытащил из нее две тонкие книжицы.
– Это называется «папка для книжиц». И для тетрадей наших, в которые мы будем записывать все, что нам будут говорить. – Тут он хихикнул: – Только это будет на морковкино заговенье, потому как, окромя нас троих, никто ни читать, ни писать не может. – Но тут же стал серьезным, сообщил: – Однако и мы напрасно обрадовались: писать-то сейчас надо будет другими буквами, Сергий Аникитович сказал, что это будет наш особый язык – лекарский, чтобы мы все, что нового узнавать будем, по-новому и записывали. Вот и книжицы по две нам выдали на каждую келью: одна – «букварь», вторая – «арифметика» называется, но мы по-простому, как раньше, ее «цифирью» называем. Они здесь, в печатне монастырской напечатаны, специально для учебы нашей.
– Сколько же денег государь наш в это дело вложил… – вслух высказал свои мысли Никита.
– Это так, мы тут уже не раз об этом говорили, два десятка новиков на государев кошт взято, – со своего топчана сказал Семен. – Мой батюшка дома говорил, что государь советы своего лекаря во многом исполняет. Насмотрелся он милостей Иоанна Васильевича к боярину и восхотел, чтобы и я лекарем стал, все говорил, что ежели знатным лекарем выучусь – без копейки не останусь.
Никита молча слушал похвальбу Семена – он в своих мечтах никогда не заходил так высоко, ему просто хотелось лечить больных людей, так же страдающих, как и он. Ведь в глубине души он надеялся, что царский лекарь приметит его за усердие и, как сегодня сказал Георгий, вылечит его недуг.