— Но вы же не можете отказаться, Эд. Так не делается.
— Но я даже не знаю этого Рейли.
— Зато я его знаю. Неприятный тип. Он дерется уже не первый раз.
Бюркхалтер ударил кулаком по столу.
— Это же абсурд! Я отказываюсь!
— Но ведь ваша жена не может драться вместо вас. А если она прочла мысли супруги Рейли, а потом не смогла удержать язык за зубами, то Рейли прав.
— Вы думаете, что мы не понимаем этой опасности? Этель читает мысли других людей не чаще, чем я. Иначе это бы грозило смертью и нам, и всем нашим.
— Но не тем, кто не носит парик. Они…
— Из-за этих глупцов о нас ходит дурная слава. Во-первых, Этель не читает мысли других людей. Во-вторых, она не болтает с соседками.
— Эта миссис Рейли настоящая истеричка, — сказал Мун. — Как бы то ни было, о скандале известно всем, а она еще вспомнила, что недавно видела Этель. Она из тех, что повсюду ищет козла отпущения. Думаю, что конфликт возник из-за нее самой, и вот теперь, чтобы муж ее не ругал, она действует подобным образом.
— Я не приму вызова, заупрямился Бюркхалтер.
— Но… это необходимо…
— Послушайте, док. А если…
— Да?
— Ничего. Мне кое-что пришло в голову. Может быть… Не думайте об этом, но считаю, что я нашел выход. Другого не существует. Я не могу позволить себе драться на дуэли, и это мое последнее слово.
— Вы ведь не трус.
— Единственное, чего боятся Лысоголовые, так это общественного мнения. Дело в том, что я уверен, что убью Рейли. Вот почему я не дерусь на дуэли.
Эд отхлебнул глоток кофе.
— Хм… мне кажется…
— Не беспокойтесь. Я хотел бы поговорить о другом: я вот думаю, не перевести ли мне Эла в специальную школу.
— Что-то не так?
— В нем вырисовываются черты настоящего преступника. Утром меня вызывала учительница. Послушали бы вы! Эл говорит и поступает довольно странно. С друзьями, если они у него еще остались, он ведет себя очень жестоко.
— Но все дети жестоки.
— Они даже не знают, что это значит. Вот поэтому они такие: не могут проникнуться чужой болью. Но Эл… — Бюркхалтер в отчаянии махнул рукой. — Из него вырастет тиран. Он никого и ничего не уважает.
— Это не так уж ненормально.
— Но это еще не самое худшее. Он становится слишком эгоцентричным. Слишком. Я не хотел бы, чтобы он вырос таким, как те, что ходят без париков, о которых вы говорили.
Он ничего не сказал о других своих опасениях: паранойя, безумие.
— Но по крайней мере это же результат вашего влияния. С кем он встречается вне дома?
— Обычные ребята.
— И все-таки, — сказал Мун, — у вас очень хорошие условия для воспитания ребенка… непосредственное воздействие на мозг…