Часть из них постепенно тоже овладела этой наукой, тоже кое-чему научилась: по крайней мере те, кто не успел умереть до этого. Но сначала они пошли по пути, который казался им более легким. Они собирались в банды и грабили вновь созданные города, унося все, что находили там — еду, питье, уводили женщин. Но они не поняли, что крах старой цивилизации сопровождался созданием новой. Число таких групп увеличилось, они стали мишенью для атомных бомб.
Тогда они перестали объединяться. Союз становился опасным. Появились небольшие группы, по нескольку десятков человек, кочевавшие в зависимости от времени года в умеренных широтах, не углублявшиеся далеко в тропики.
Теперь их жизнь напоминала чем-то существование американских пионеров и индейцев одновременно. Они постоянно передвигались с места на место, научились пользоваться луком и копьем. У них не было никаких контактов с городским населением, и они не могли добыть огнестрельное оружие. Прогресс прошел мимо них, и они так и жили, закаленные, обожженные солнцем, вместе со своими скво. Они гордились тем, что могли взять у леса то, что им было необходимо.
Они любили разговаривать, и отводили беседам много времени. А ночью, сидя у костра, они пели старые песни и баллады. Эти песнопения продолжались дольше, чем длятся парламентские заседания. Если бы у них были лошади, то их песни имели бы в основе ритм рыси или галопа, а так как они ходили пешком, то песни они пели в ритме марша.
Джесс Джеймс Хартвелл, вождь такой небольшой группы Кочевников, пел старую песню, одновременно присматривая за тем, как поджариваются на костре куски медвежатины; сосны, отделявшие лагерь от реки, заглушали его низкий голос. Его скво Мери также запела, другие присоединились к ним. Слово «скво», которыми они называли своих жен, уже не имело презрительного оттенка. Их отношение к женам напоминало в модернизированном виде отношение средневековых рыцарей к дамам своего сердца.
Звонче играй, труба,
Мы новую песню начнем.
Было уже темно, когда Кочевники вышли к реке и раскинули лагерь. Они задержались из-за охоты на медведя, и теперь надо было идти за водой. Люди еле держались на ногах и срывали свою злость на Линкольне Коди. Конечно, они видели его отличие от остальных соплеменников, даже можно сказать умственное превосходство этого человека, и, чтобы утешить себя, злобно посмеивались над его внешним видом.
Правда, они никогда не сопоставляли Линка и Лысоголовых, живущих в городах. Уже многие поколения Лысоголовых не обходились без парика. Сам Линкольн не знал, что он телепат. Он знал только, что он не такой, как другие, вот и все. У него не осталось никаких воспоминаний о том моменте, когда из потерпевшего аварию вертолета мать Джесса Джеймса Хартвелла вытащила грудного ребенка. Кочевники приняли его и воспитали. Хотя они и считали его своим, но часто называли «яйцеголовым», и это было не просто насмешкой.