Споем ее, как пели тогда,
Как шли по Джорджии…
Двадцать три человека в группе Хартвелла. Один из предков Хартвелла сражался в республиканской армии генерала Шермана. И в то же время один из современников этого солдата, в жилах которого также текла кровь Хартвеллов, носил серую форму конфедератов и погиб на Потомаке. Теперь же двадцать три человека, отбросы цивилизации, грелись у костра и жарили куски мяса медведя, которого они убили копьями и стрелами.
Все вместе подхватили:
Ура! Ура! Мы празднуем победу.
Ура! Ура! Свободны мы теперь,
И к морю от Атланты несется наша песня.
От Атланты остался лишь серый глубокий шрам на поверхности земли. В Джорджии появилось множество маленьких веселых городков, а к морю можно было долететь на вертолете. Гражданская война жила лишь в воспоминаниях, а на эти воспоминания накладывались другие, о совсем недавних вооруженных столкновениях. И в этом спокойном северном лесу могучие голоса воскрешали прошлое.
Линк почесал спину о жесткую кору дерева и зевнул. Он посасывал мундштук старой трубки и был счастлив, наслаждаясь одиночеством. Как обычно, он воспринимал, понимал обрывки мыслей людей, которые сидели у костра. Линк даже не осознавал, что ловит чужие мысли, и полагал, что Хартвелл и другие тоже обладали такой же способностью. Но как всегда ему было не по себе в таких случаях, и он очень обрадовался, когда что-то ему подсказало, а что именно — он не знал, о приближении Касси.
Она медленно вышла из темноты и села рядом с ним, стройная молодая девушка шестнадцати лет, на год моложе его. Линка всегда удивляло, как она могла его полюбить, его, с блестящей лысой головой. Он погрузил пальцы в густые черные волосы Касси. Такая форма контакта доставляла ему удовольствие.
— Устала, дорогая?
— Нет, нет. Что-нибудь случилось, Линк?
— А, пустяки.
— Ты стал странным после нашего набега на тот город, — прошептала Касси, рисуя что-то указательным пальцем на мозолистой ладони своего мужа. — Может быть, ты думаешь, что не нужно было этого делать?
— Не знаю, Касси, — вздохнул он, обняв ее. — В этом году уже третий набег.
— Но ты же не ставишь под сомнение решения Хартвелла?
— А если и так, то что?
— В таком случае, — она стала серьезной, — нам лучше уйти Джесс не любит, когда с ним не соглашаются.
— Я тоже этого не люблю. Но теперь, когда мы идем к югу, может быть, больше не будет набегов?
— Теперь у нас есть пища, правда? Не так, как на границе с Канадой. Никогда не видела такой зимы, Линк.
— Да, было холодно. К тому же… Если бы только…
— Что?
— Я хотел бы, чтобы ты как-нибудь пошла с нами. Никому больше я не могу об этом сказать. Во время набегов… я будто бы слышал чужие голоса… Это так странно.