Но Альруна не подала виду, что ей страшно.
— Пришло время тебе выйти в мир живых! — воскликнула она.
Если не ее слова, то ее взгляд уж точно позволил девушке добиться своего.
Он больше не улыбался, не подмигивал ей.
— Ну, раз ты так говоришь…
Сердце Альруны беспокойно стучало в груди, когда они вместе вышли из покоев. Несколько лет назад Ричард приказал отремонтировать герцогский замок в Руане, тогда-то и была построена эта башня. Ее окна выходили на юго-запад. Поскольку Руан был столицей герцогства, Ричард проводил в своем замке много времени. Обычно он не покидал башню в компании женщины, его сопровождали мужчины, чаще всего — его брат, Рауль д’Иври, рожденный матерью Ричарда, Спротой Бретонской, от одного мельника из города Питр. Поскольку Рауль был сыном простолюдина, он не мог претендовать на герцогство. Из-за этого детство Рауля было намного легче, а характер — жизнерадостнее. Сейчас, в эти недели траура, Ричарду трудно было общаться с братом-весельчаком. Альруна была уверена, что Ричард считает, будто она сможет лучше его понять, — не зря он всегда посмеивался над ее предельной серьезностью.
Вскоре лошадей уже оседлали, и нескольким воинам приказали сопровождать герцога на прогулке, но держаться на некотором расстоянии. Ричард никогда не выезжал из замка один, его всегда охранял небольшой отряд молодых людей, живших при дворе и обучавшихся ремеслу воина. Вначале Альруну это смущало, но когда они съехали с тракта и поскакали по полю, все ее внимание сосредоточилось на том, чтобы удержаться в седле и не вызвать смех окружающих. Кони воинов были закованы в пластинчатые доспехи, защищавшие грудь и живот скакунов, но на лошади Альруны было только седло со стременами, и ей все казалось, что оно вот-вот съедет в сторону. Альруна отчаянно боялась упасть на землю.
— И все-таки ты боишься, — поддразнил ее Ричард. — Ну же, со мной тебе не нужно притворяться.
Альруна не ответила на это замечание.
— Ты тоже можешь быть откровенен со мной, — с серьезным видом сказала она. — Я знаю, почему ты прячешься в своей башне. Не из-за скорби по Эмме, как ты говоришь всему миру. Ты не любил ее, тебе просто нравилось жить с ней. Пока она была твоей женой, ты чувствовал себя в безопасности, считался франком, и никто не упоминал о том, что ты потомок неотесанных северян. Эмма заставила весь мир позабыть о наследии твоей крови. Но теперь твои попытки стать одним из франков оказались тщетными. — Вначале девушка смущалась, но затем говорила все решительнее.
Может быть, она зашла в разговоре слишком далеко, но это мгновение было чересчур ценным, чтобы замалчивать мысли, преследовавшие ее уже много дней.