— Тогда, в лесу, ты точно занималась каким-то ведовством! — прошипела Гильда.
— Я принесла богине Фригг белку в жертву, чтобы освятить этот брак, — холодно ответила девушка.
— Гуннора! — в ужасе воскликнула Сейнфреда.
— Ты не можешь это терпеть! — напустилась на сына Гильда. — Либо она примет наши обычаи, либо пусть убирается из нашего дома, другого выбора нет!
Замо молчал, склонив голову еще ниже. Теперь его лоб почти касался столешницы. Мужчина все еще беспокойно ерзал на лавке.
«Петух, да и только», — презрительно подумала Гуннора.
Она не хотела слышать, что он ответит на требование матери, не хотела видеть отчаяние на лице Сейнфреды. Повернувшись, Гуннора гордо направилась к двери.
— Никто не может выгнать меня отсюда. Я не останусь в доме, где мне не рады.
С этими словами девушка вышла во двор, исполненная решимости больше не возвращаться сюда.
Не успела она сделать и пары шагов, как сестры догнали ее. Дювелина вцепилась ей в юбку.
— Где мама? Я хочу к маме! — Уже много недель девочка не задавала этот вопрос.
Вивея молчала, она словно оцепенела от ужаса. Краска сошла со щек Сейнфреды, девушка побледнела.
— Они не могут потерять и тебя тоже! Как им справиться с этим?! — воскликнула Сейнфреда, указывая на малышек. Слезы катились по их щекам, горячие слезы. — Позабудь о гордости, вернись в дом!
На мгновение воля Гунноры пошатнулась. Ей хотелось обнять сестер, утешить их. У нее сердце разрывалась от горя.
— Дело не в моей гордости, Сейнфреда, — объяснила она. — Дело в долге. Долге перед нашими родителями.
— Ты думаешь, им понравилось бы, что ты бросаешь нас на произвол судьбы?
— Они прибыли в эту страну, потому что надеялись обрести здесь лучшую жизнь. Они не стали бы предавать свою веру и убеждения. И я не предам.
Гуннора отцепила пальчики Дювелины от юбки, и девочка тут же затихла — то ли испугалась, то ли поняла, что не стоит ждать от старшей сестры материнского тепла. Сейнфреда подхватила ее на руки. Теперь она казалась такой хрупкой, такой ранимой…
— Мне очень жаль… — прошептала Гуннора.
Сейнфреда сглотнула слезы, подбирая слова, но, наверное, поняла, что ничто не заставит сестру передумать.
— Как ты проживешь в лесу?
— Не бойся, я могу о себе позаботиться. И я буду недалеко, мы в любой момент сможем встретиться. Я позабочусь о вас… по-своему.
«Да, — подумала Гуннора. — Я вырежу руны, которые даруют вам благословение. Я вырежу руны, которые нашлют проклятье на того христианина, убившего наших родителей. Я отомщу».
Она молча пошла прочь. Не смогла заставить себя попрощаться. Сейнфреда тоже не произнесла ни слова. Прижимая к себе Дювелину и крепко держа за руку Вивею, девушка смотрела сестре вслед. Гуннора часто оглядывалась, но деревья росли так густо, что листья и ветки вскоре скрыли от ее взора трех сестер.