— Гильда заставляет тебя работать до упаду, а сама ничего не делает, верно? А Замо только смотрит, но не вмешивается, чтобы не ссориться с матерью. Живет в лесу, полном высоких и могучих деревьев, а сам оказался кривой порослью. А где Вивея и Дювелина, почему ты не взяла их с собой? Дювелина все еще плачет во сне? А Вивея…
Сейнфреда подняла руку, жестом заставляя сестру замолчать.
— Я не жалуюсь, видя, как ты живешь, — пробормотала она. — Вот и ты не ворчи.
Гуннора хотела что-то возразить, но сдержалась. Она знала, что ничего не может поделать. Не может изменить жизнь своей сестры, как и свою собственную. Она могла только стараться сделать все как можно лучше, а раз Сейнфреда приняла такое решение, теперь нужно поддерживать ее, а не сеять в ней сожаления о содеянном.
Посмотрев на Сейнфреду, Гуннора поняла, что та страдает не от безволия Замо, помыканий Гильды или плаксивости младших сестер. Нет, дело было не в этом.
— Ах, Сейнфреда… — вздохнула Гуннора.
К ней в лес приходило столько женщин, мечтавших родить ребенка, и почти все они в течение года беременели. И только собственной сестре Гуннора не могла помочь. Она была в отчаянии от этого.
— Я не знаю, что делать, — всхлипнула Сейнфреда. — Я замужем уже два года, Гильда постоянно смотрит на мой живот, но у меня не получается понести!
Гуннора едва сдержалась: взгляды Гильды уж точно не помогут зародиться новой жизни в теле Сейнфреды. Но девушка знала, что этим сестру не утешишь.
— Но ты не ходила к их жрецам, да?
Сейнфреда смущенно покачала головой.
— Иногда я уже готова согласиться на это. Ну, то есть у христиан много так называемых «святых», и говорят, что если им помолиться…
На этот раз Гуннора не смолчала.
— Ты и так уже предала веру наших предков, тебе не кажется? Не стоит повторять это предательство.
— Думаешь, за это боги меня наказывают?
Гуннора опустила голову. Да, иногда она так думала. Не то чтобы боги наказывали Сейнфреду, просто казалось неправильным рожать детей в стране, где пролилась кровь твоих родителей.
Впрочем, слишком уж многое казалось неправильным, и все же это случалось. Сейнфреда вышла замуж за Замо и полностью перешла на его наречие. Иногда она забывала датские слова, младшие сестры общались между собой только по-франкски, а по-датски говорили с акцентом, не произнося звук «х», путая звуки «ц» и «к», еще и употребляли много слов, которых Гуннора никогда не слышала.
— Не бойся, — сказала Гуннора. — Это не наказание, а даже если боги и наказывают тебя, это не значит, что так будет всегда. Воля богов переменчива. Даже если они прогневались, увидев, что ты приняла крещение, вскоре они позабудут об этом. Мы умилостивим богов. Нужно принести им жертву. Лучше бы тебе сделать это самой. У вас же есть куры и козы. Ты можешь взять, например, курицу, и принести ее в жертву Ерд, матушке-земле, и тогда…