Перевернулась колыбель, Айна закричала во весь голос, выкатившись наружу. Вдобавок вдруг потемнело.
Стараясь не потерять сознание от рези внутри, Иана повернулась на бок, дотянулась до Айны… От судорожного кашля вылетели красные капли.
Словно почувствовав, что маму лучше не тревожить, девочка притихла.
В комнату могут войти… Позор! Иана кое-как натянула шаровары, спущенные до щиколоток. Только тогда повернула голову в сторону Дживы. Увиденному сразу и не поверила.
Он повис под потолком, голый старый мужчина с оттопыренным органом. Руки сотряслись последними конвульсиями, тело расслабилось. Голова упала на грудь. В слабом свете, падающем из окна, особенно жутко выглядели черные провалы глазниц с темными потеками через лицо и срывающимися каплями. Что-то потекло по безвольно повисшим ногам.
Иана кое-как сумела вдохнуть и выдохнуть, ступила шаг к выходу, споткнувшись о потухший фонарь. Только сейчас появилась догадка, отчего мудрый учитель прилип к потолку. Он сбил светильник, а железный крюк подвеса вонзился в спину подобно гарпуну. Способность летать без крыльев бывает опасна.
Женщина толкнула дверь, впуская в комнату свет от коридорных лампад. Потом подхватила дочку, не обращая внимания на отбитые внутренности, и бросилась вон из здания.
Темная земля понеслась под ногами. Иана не смогла далеко убежать. Колени подогнулись, она упала на бок, едва удерживая драгоценный сверток от ушиба. Благо, что ночь теплая.
На нее наткнулся кто-то из младших послушников, и дальнейшие события ночи в памяти сохранились несвязными отрывками.
Мелькнуло лицо верховного ламы, она что-то рассказывала ему...
Все время спрашивала про дочь, пожилая женщина показывала Айну...
Звала мужа, он не откликался...
Голоса... Боль в груди, мешающая дышать...
Постоянное желание облегчиться, там кровь...
Потом Иану окружили монахи, которые больше ничего не говорили, больше ничего не спрашивали.
Иана пробовала закричать. Она с трудом справилась с одним Дживой. На других просто не хватит сил... Когда же они отпустят ее на покой?
Накатило черное безмолвие. В угасающем сознании мелькнула последняя мысль: с кем останется Айна?
Джива висел на крюке как говяжья туша на скотобойне, пока его не сняли монахи. Он уже не мог переживать по поводу любовного краха.
А Горан Атрей переживал, но его неудача выражалась в другом, и злость он срывал на окружающих, включая команду судна.
Алекс всего-то пару дней проболтался в Злотисе без дела, ожидая шхуну. По прибытии место ей нашлось только на внешнем рейде у причальной бочки, часть экипажа и Горан с Хеленой добрались до берега на шлюпке. До ушей князя донесся финальный кусок долгого и неприятного разговора.