Маркиз отправился в Париж, где предался любовным утехам. И там, и по всему свету было множество доступных женщин. Это еще больше укрепило в нем намерение больше не попадаться в страшную ловушку семейной жизни.
Но по мере того, как шло время, он сознавал, что ему необходим сын.
У него было четыре сестры и ни одного брата. Маркиз знал, что если у него не будет наследника, титул перейдет дальнему родственнику, которого в семье недолюбливали.
Этот родственник совсем не походил на де Силвалей. В нем не было тех качеств, которые они считали важными для себя и своего рода.
В то же время маркиз иногда цинически задавался вопросом, не все ли ему равно, что станет с фамильным именем после его смерти. Ему-то ведь этого уже не увидеть.
Но гордость и какое-то присущее только испанцам чувство достоинства требовали от него сохранить и передать будущим поколениям все лучшее и благородное в своем роду.
Его мать ежедневно горячо молилась, прося у Бога счастья для единственного сына, и он знал, что не должен ее разочаровать.
– День, когда ты родился, был самым счастливым в моей жизни, – говорила она ему много раз. – Я уже родила тогда твоему отцу трех дочерей, и я знала, как он будет разочарован, если родится еще одна. – Но родился ты, – добавляла она с нежной улыбкой. – Я помню, в каком восторге были все в доме. Когда твой отец вошел ко мне и увидел тебя у меня на руках, слезы счастья полились из его глаз.
Маркиз не мог не сознавать, что должен исполнить желание матери, пока она жива, чтобы увидеть ее счастливой. Она старела, ее здоровье слабело.
Побывав в Англии по приглашению принца Уэльского, он решил, что, каких бы жертв это ни стоило, ему придется жениться, чтобы иметь сына. Но при этом он и не пытался оказывать сопротивление завлекавшим его в свои сети коварным красавицам из окружения принца, находившим его неотразимым.
Мужчины из этого же круга не испытывали к нему особой симпатии и в своих клубах открыто выражали свою неприязнь к «этим проклятым иностранцам!».
Увидев Гермиону, маркиз подумал, что она одна из самых красивых женщин, каких он когда-либо встречал.
Ее белокурые волосы, голубые глаза, белоснежная кожа разительно отличали ее от его последней любовницы, с которой он проводил много времени перед отъездом в Англию.
Брюнетка с темными глазами, в глубине которых мелькали лиловатые искорки, была ненасытна в порывах почти звериной страсти.
По сравнению с ней сдержанность Гермионы была подобна глотку холодной воды для человека, перегревшегося на полуденном солнце.
Он желал ее, но, к своему большому удивлению, не нашел в ней привычной для него готовности уступить его желанию. Напротив, она ясно дала ему понять, что не имеет намерения стать его любовницей.