Я отпер дверцу сейфа.
Никто из них даже не пискнул. Видно, из-за усталости быстрота реакции притупилась. Когда я вернулся к своему столу, они так и сидели, глядя друг на дружку. Голос Фреда раздался, только когда я поднес ручку к чековой книжке:
– Но вы не можете с нами так поступить! Это неэтично!
– Ха! – фыркнул Вульф. – Кто бы говорил об этике! Вы сначала просите меня помочь выбраться из сложной ситуации, а потом открыто лжете мне. Между прочим, вечером в понедельник я действительно сдвинулся с мертвой точки. Я выяснил все, кроме всего двух деталей, но беда в том, что одну из этих деталей от меня скрываете вы. Мне необходимо знать, кто положил пистолет на пол рядом с телом. По моему убеждению, это сделал кто-то из вас двоих, но вы упорно не хотите в этом признаться. Тут я беспомощен, как ни обидно, хотя я также совершенно убежден, что вы оба не имеете никакого отношения к смерти Майона. Будь у меня…
– Что вы сказали? – вскричал Фред. Теперь с реакцией у него все было в порядке. – Вы убеждены, что мы оба не замешаны в убийстве?
– Совершенно верно.
Фред вскочил с кресла. Подлетев к столу Вульфа, он уперся ладонями в крышку, нагнулся над ней и вызывающе произнес:
– Вы это серьезно? Посмотрите на меня. Откройте свои глаза и посмотрите на меня! Вы это серьезно?
– Да, – ответил ему Вульф. – Серьезнее не бывает.
Фред таращился на него еще некоторое время, после чего выпрямился.
– Очень хорошо, – сказал он уже без всякого вызова. – Это я положил пистолет на пол.
Со стороны красного кожаного кресла до нас донесся горестный вопль. Пегги вспорхнула с места и, подбежав к возлюбленному, обеими руками схватила его за локоть.
– Фред! Нет! Фред! – умоляла она.
В жизни бы не подумал, что женщина вроде Пегги способна так вопить, но у нее, разумеется, тоже после ночи, проведенной в полицейском участке, сдали нервы. Фред накрыл ее ладонь своей, но потом посчитал этот жест неподходящим и просто заключил Пегги в объятия. Еще с минуту никто другой для него не существовал. Но потом он все-таки повернулся к Вульфу и заговорил:
– Впоследствии я могу пожалеть об этом своем признании, но тогда и вам тоже придется пожалеть. Богом клянусь, придется! – В голосе его звучала убежденность. – Да, я солгал вам. Это я положил пистолет на пол. Теперь дело за вами. – Он крепче прижал к себе вторую нашу клиентку. – Я сделал это, Пегги. Только, пожалуйста, не говори, что я должен был рассказать тебе… может, и должен был… но я не мог. Все будет хорошо, родная, обещаю тебе, все непременно будет хорошо…
– Садитесь, – ворчливо сказал Вульф. Подождав немного, он повторил это уже приказным тоном: – Проклятье, да сядьте же вы!