— Всего лишь маркер? — с сомнением спросила я, но ближе, чем на полметра, не приблизилась. (И ничего я не трусиха, но и маркеры ведь не должны плеваться огнями!)
— Точнее, небесный маркер. Я только читал о них, — Томас рассматривал находку с любопытством. Открыл колпачок, и провел несколько линий… в воздухе. За маркером, словно след от самолета, повисли огненно — оранжевые полоски. Томас прикоснулся к ним пальцем, они подернулись рябью, подул на них, они превратились в дуги, но не рассеялись и не исчезли. А так и висели посреди комнаты.
— Ух ты, — сказала я. — А мне можно?
Томас протянул мне маркер:
— Сбоку кнопки — выбирай цвет.
Я нажала на зеленую, нарисовала в воздухе улыбающуюся рожицу и сама рассмеялась.
— Но зачем он нужен?
— Развлечение богов. Дорисовывать закаты, например…
То‑то мне иногда казалось, что облака ну никак не могут сами по себе получиться такой забавной формы. Типа верблюда с вопросительным кошачьим хвостом.
— Не знал, что и у богов его класса они могут быть… — пробормотал себе под нос Томас. — Посылка, наверное.
— Какого класса?
— Гермес Олимпус — бог второго круга.
— Да?
— Угу. Бог — служитель богов.
— О, — сказала я. — А он может дослужиться до первого?
— Нет, — Томас засмеялся. — Боги не меняют своих… э — э… сущностей. Никогда. Хотя, если случится большая заваруха. Революция, бунт…
— Все как у людей, — сказала я.
— Вернее, у людей все как у богов.
— Да какая разница, — сказала я.
— Боги были первыми… — удивился Томас моему безразличию. — Надо убрать следы.
Он вынул из кармана зажигалку, щелкнул ею, и поводил огоньком по едва колыхавшимся в воздухе линиям. Огонек стирал их, как ластик.
— Это журнал… Гермеса? — спросил Томас.
— А что? — ну вот, сейчас он заберет его, как улику.
— Не знаю, — Томас взял журнал, стал его листать. — Мужчины обычно не читают такие журналы.
— Ну, может, боги читают.
— Ну да, — хмыкнул Томас. — Смотри‑ка…
Он раскрыл страницу с портретом Вивиан Джемисон. Обожаю эту актрису. Никто лучше нее не играет в романтических комедиях. Но Гермес явно ее терпеть не мог: на фото небесным маркером были пририсованы фиолетовые усы и борода, а в волосах торчали кривые рожки. Они переливались и горели огнем. Томас перевернул страницу — там была статья и около нее фотографии помельче. Их Гермес тоже не пощадил: тут был копьеносный хвост, там толстый зад, а одну, самую мелкую фигурку, неугомонный художник вообще повесил за шею на тут же сотворенную им ветку дерева.
— А Олимпус‑то с фантазией, — сказал Томас.
— Да — а.
Больше ничего интересного в журнале не обнаружилось, и Томас отдал его мне с глупой наставнической фразой: «Никому не показывай».