– То бишь, если я правильно вас понял, то вы желаете наказать брата моими руками, – с сарказмом уточнил Седрик. – Я, стало быть, вступлю с ним в поединок. И если проиграю…
– Вы не проиграете, – поморщившись, перебила его Селестина. – Потому что на вашей стороне выступлю я.
– А почему вы сами не можете наказать брата? – не выдержав, с недоумением воскликнула я. – Зачем вам вообще обращаться к нам?
– Тому есть много причин. – Селестина пожала плечами и принялась перечислять, загибая длинные тонкие пальцы. – Во-первых, если бы я с вами не переговорила, то вы бы продолжили путаться у меня под ногами. Мы не можем прямо сейчас сорваться в дорогу. Обстоятельства вынуждают нас еще пару-тройку дней провести здесь. И все это время мне надо где-то добывать еду, то бишь в любом случае я бы постоянно с вами сталкивалась. Это раз. Во-вторых, я действительно хочу наказать брата. Он вбил себе в голову, что должен вернуться и закончить все-таки начатое с этой пустоголовой Алисией. Сама я с ним драться не хочу и не могу. Это запрещает кодекс нашего рода. За то, что я выступила на вашей стороне, меня тоже по голове не погладят. Но не думаю, что мое наказание будет чрезмерно строгим. Это два. А в-третьих, Морган очень просил привести к нему тебя, Тамика. Я… – На этом месте Селестина почему-то смутилась. Но почти сразу с усилием продолжила, глядя мне в глаза: – Я пыталась его отговорить. Он не в том состоянии, чтобы общаться с кем-либо. И особенно опасно ему говорить с тобой.
– Почему? – не удержалась я от закономерного вопроса.
– Потому что он испытывает к тебе слишком сильные чувства, – загадочно ответила Селестина. – В его положении это неприемлемо. Эмоции могут убить его.
– Да какое у него положение-то?! – закричала я в полный голос, устав от всех этих недомолвок и тайн. – Что вы с ним делаете?
– Тихо! – испуганно шикнул на меня Седрик. – Мое заклинание неслышимости искажает звуки, но не уменьшает их громкость. Эдак мы весь постоялый двор взбудоражим.
– Поверьте мне, мы не делаем с Морганом ничего, против чего он возражал бы, – негромко проговорила Селестина. – Все, что с ним творится сейчас, происходит исключительно по его доброй воле.
Я несколько раз глубоко вздохнула, памятуя о предупреждении Седрика и стараясь успокоиться. А то чего доброго кинусь на Селестину с кулаками, пытаясь силой выбить из нее всю правду.
– Твоя рука, – вдруг проговорила драконица и скользнула недоуменным взглядом по моей повязке, видимо, только сейчас ее заметив. – Что с ней?
– Я поранилась, – глухо проговорила я, не имея ни малейшего желания признаваться в том, что порылась в вещах ее брата и обнаружила там проклятую монету.