«В лучшем случае», — добавил мысленно Джексон, и его лицо вытянулось.
За окном начинало темнеть, словно и небо мрачнело с ними за компанию.
— Выходит, мы не сможем ничего сделать? — не то спросил, не то просто заметил для себя Джексон.
— Губернатор не пускает нас на остров, — капитан развел руками и с каким-то остервенением принялся засовывать их в карманы, видно, для того, чтобы кулакам не захотелось прикоснуться к этому «государственному лицу». — У них, видите ли, очень опасная политическая ситуация.
— У них здесь очень опасная бюрократия, капитан, — не выдержал Джексон, тоже сжимая пальцы в кулаки. — Мы должны сами сымпровизировать…
— Нет, мы должны ждать разрешения, — поникли плечи Дикого Билла.
Как он хотел в этот момент послать ко всем чертям свою службу, губернатора, да и самого посла в придачу!
Джексону было проще. Подождав несколько секунд, не передумает ли капитан, он подбоченился, обвел всех вызывающим взглядом и вновь обратил его к Дикому Биллу:
— Нет, это не пойдет, капитан!
* * *
Плохо, когда человек заранее знает о том, когда произойдет самый торжественный момент в его жизни. Лео Деррек не раз прокручивал в уме все свое выступление перед ошеломленной, затаившей дыхание от почтительности публикой, запоминал, что и с какими интонациями произнесет, снова и снова переживал, предвосхищал, проигрывал в уме до мельчайших деталей — и вот его миг настал, но оказался похожим на неудачную репетицию. Вроде бы все было на месте: и губернатор таращил ставшие круглыми глупые глаза, и инспектор Син стоял вытянувшись и вслушиваясь в звучание его голоса, — и все же что-то было не то. Реальность оказывалась беднее мечты, ставшие привычными слова «эпохальной» речи звучали казенно и скучно, удручая отсутствием истинной новизны. Все было не так, все, что ни возьми…
И все же — было.
— Много лет назад, — говорил Лев, прислушиваясь к мегафонным отзвукам — эху своего голоса; окрашенные в металлический оттенок, звуки возвращались к нему маленькими бумерангами, вместо того чтобы литься величественно и плавно, — мы начинали работать на улицах, в грязи, в канаве. — «Наве… аве…» — подгавкивало металлическое эхо. — И тогда мы поняли: чтобы добиться успеха, надо контролировать источник. Поняв это, мы отправились в джунгли. Мы начали с плантаций и фабрик, пока не создали самую большую империю наркотиков в мире. — Приблизительно в этом месте Лео начал понимать, что именно ему не нравилось: вместо миллионных толп, которых, разумеется, и близко не могло быть здесь, но без которых и более высокопарные речи звучали несолидно и тускло, рядом стояло в лучшем случае около двух десятков лиц, которых и так незачем было агитировать. Не глуп ли будет тот, кто станет доказывать профессору математики, что дважды два равно четырем? И все же Лев продолжал, насильно заставляя забыть себя о всем, что его смущало. — Но любой успех возбуждает зависть. Миллионы людей рады были бы уничтожить нас, и миллионы долларов тратятся нашими врагами для того, чтобы уничтожить меня и все, созданное нами за эти годы. Все висело на волоске, кода мы поняли, как можно защитить себя. Итак, с помощью профессора Сэнбона, — Лео повернулся в сторону профессора и, положив руку ему на плечо, вытолкнул его в центр трибуны, под которой расположилась арена, очень напоминающая цирковую. Профессор сразу съежился и как бы стал еще меньше ростом, соперничая теперь лишь с коротышкой Сином. Ему было неловко находиться в центре внимания, тем более когда приходилось принимать похвалы Деррека: не такой работой хотел бы он гордиться. К счастью для него, через секунду Лев забыл о создателе, обращая взор к его творению. — Вот, перед вами — суперниндзя.