Джо этого не увидел.
Удар и блок. Опять блок и удар. Джо уклонился, доставая костяшками пальцев челюсть ниндзя, затем ударил по корпусу — раз, второй, третий, не давая ни секунды передышки. Обыкновенному человеку хватило бы и первого удара, но Джо должен был добить своего противника наверняка, чтобы больше не встречаться с ним в темных нижних коридорах цитадели Деррека. После третьего попадания ниндзя свалился бездыханным, и Джо ощутил облегчение: ему не очень улыбалось драться с кем-либо из созданных Львом чудовищ, а поручиться, что ни одно из них не бродит рядом, он не мог.
— Папа…
Алишия схватила профессора за руки и взволнованно и нежно заглянула ему в глаза, чтобы тут же отшатнуться: Сэнбон смотрел сквозь нее.
«Вот и галлюцинации начались… — тупо подумал он, глядя на дочь. — Этого и следовало ожидать… Я ползу вниз, нет, уже сполз. Остается только смерть, и, видит Бог, я только обрадуюсь ее приходу. Или… что-то я хотел сделать… все спуталось… Ах да…»
— Папа, ты слышишь меня? — Алишия дернула отца за руку, и отсутствующее выражение покинуло его лицо.
— Алишия, — ожил он и тут же замотал головой, словно стряхивая наваждение, после чего быстро прижал девушку к себе. — А я думал, что потерял тебя навсегда…
Он и сейчас еще не верил, что перед ним действительно стоит живая Алишия, — в спутавшихся мыслях его дочь все сильнее напоминала какой-то абстрактный призрак, одно из условий игры. Иногда, правда, случались просветления, и тогда Алишия немедленно становилась главной ценностью в его жизни, за которую и впрямь стоило бороться, но чем дольше длилась разлука, чем больше Сэнбон потреблял наркотики, тем сильнее становилась царящая в его душе неразбериха: профессор не ошибался, предрекая своему разуму близкий распад. Но теперь Алишия стояла перед ним, одетая почему-то в ненавистный черный костюм, и моргала длинными ресницами, чтобы не заплакать.
— Все в порядке, — к ним подошел и протянул руку молодой человек, также весь в черном, но светлоглазый.
Профессор поглядел на него, потом снова на дочь… Ему вспомнился не то сон, не то просто отрывок из какого-то фильма или книги: переодевшийся в форму врага герой прокрадывается в чужую крепость освобождать заложника, но поздно — тот уже отравлен и должен умереть с минуты на минуту. Ему остается только одно — предупредить об опасности тех, для кого это еще имеет смысл…
Сон или фильм повторялся, и он, Сэнбон, которому нельзя было надеяться на спасение и помилование ни от правосудия, ни от суда собственной совести, выступал сейчас в роли того полумертвого заложника, которому оставалось только…