– О, мистер Эрондейл! – воскликнул он. – Пожалуйста, возьмите меня с собой!
– Это, видимо, тот самый Мэттью? – уточнил отец и попробовал высвободить руку. Мэттью вцепился в него с нечеловеческой решительностью.
Джеймс улыбнулся. Надо было, наверное, предупредить отца о решительности Фэйрчайлда.
– Видите ли, – продолжал Мэттью, – меня тоже исключили из Академии Сумеречных охотников.
– Тебя исключили? – изумился Джеймс. – Когда? За что?
– Приблизительно четыре минуты назад, – ответил Мэттью. – Я нарушил собственное честное слово и взорвал южное крыло Академии.
Джеймс с отцом поглядели на южное крыло. Оно стояло неподвижно, с таким видом, что можно было быть уверенным – ему и в следующую сотню лет ничего не сделается.
– Надеялся, что до этого не дойдет, но… увы. Я дал Кристоферу определенные вещества, которые он, точно знаю, превратит во взрывчатку. Я очень аккуратно все отмерил, убедился, что детонация будет медленной, и взял с Томаса клятву, что он отведет Кристофера куда-нибудь подальше. Я даже оставил записку, в которой беру всю вину на себя. Только маме не хочу ничего объяснять. Пожалуйста, возьмите меня к себе в лондонский Институт, я буду там учиться вместе с Джеймсом!
– Шарлотта с меня голову снимет, – озабоченно заметил Уилл Эрондейл.
Но прозвучало это не очень уверенно. Мэттью явно провоцировал его, и отец наслаждался открывшейся возможностью совершить не очень законный поступок. К тому же он не больше других мог противиться фирменной улыбке Фэйрчайлда.
– Пап, пожалуйста, – тихо попросил Джеймс.
– Мистер Эрондейл, прошу вас! – взмолился Мэттью. – Мы не можем разлучиться.
Джеймс мысленно приготовился услышать уже известный ему пассаж об истине и красоте, но вместо этого Мэттью с совершенно обезоруживающей простотой заявил:
– Мы собираемся стать парабатаями.
Джеймс уставился на него.
– Ах, вот как! – сказал отец.
Мэттью одобряюще кивнул и так же одобряюще улыбнулся.
– Тогда между вами никто не должен стоять, – заметил Уилл Эрондейл.
– Никто. – Произнося «никто», Фэйрчайлд помотал головой, потом еще раз – для убедительности. Выражение его лица в этот момент иначе как ангельским было не назвать. – Вот именно, что никто.
– Что ж, хорошо, – сдался отец. – Все залезайте в карету.
– Пап, ты же не украл снова у дяди Габриэля карету? – спросил Джеймс.
– Ну что ж поделать. Ты ведь попал в беду. Он бы с радостью одолжил мне эту карету, если бы я попросил, – ответил Уилл Эрондейл.
Он подсадил Мэттью, потом взвалил его громадный чемодан на положенное место и крепко привязал. Озадаченно глянул на багаж – по-видимому, у Мэттью чемодан был намного тяжелее, чем у Джеймса.