Перед отъездом в Академию они провели ритуал и стали парабатаями. Клятву оба произносили без колебаний. К тому времени им исполнилось пятнадцать, но Роберт наконец начал вытягиваться и догонять ровесников. Мускулы его с каждым днем становились все накачаннее, усы – все заметнее. Майкл же по-прежнему оставался тонким и жилистым, а непослушные волнистые локоны и мечтательное выражение лица делали его еще моложе.
Не принуждай меня оставить тебя
И возвратиться от тебя;
Но куда ты пойдешь, туда и я пойду,
И где ты жить будешь, там и я буду жить;
Народ твой будет моим народом, и твой
Бог – моим Богом;
И где ты умрешь, там и я умру и погребен буду;
Пусть то и то сделает мне Ангел, и еще больше сделает;
Смерть одна разлучит меня с тобою[3].
Роберт произносил слова клятвы, хотя они были просто не нужны. Их связь закрепилась намного раньше, в день, когда ему стукнуло четырнадцать – и когда он наконец набрался мужества и решился снова начертить руну на своей коже. Единственным человеком, которому Лайтвуд об этом сказал, был Майкл – и, пока стило двигалось, вырисовывая знак, только пристальный взгляд друга вселял в Роберта храбрость и заставлял довести дело до конца.
Шагая бок о бок с другом по лесу Брослин, Роберт погрузился в мучительные размышления о том, что остается всего год – а потом им с Майклом придется расстаться. Нет, разумеется, руна и клятва парабатаев будут связывать их и после окончания Академии. И они навсегда останутся лучшими друзьями, всегда будут биться плечом к плечу. Но это не совсем то, не то же самое. Они женятся, переедут каждый в свой дом и погрузятся в совершенно другие заботы. Они по-прежнему будут горой стоять друг за друга, но перестанут быть друг для друга самыми важными людьми на земле. Роберт знал, что в этом некого винить – просто такова жизнь. Детство заканчивается. Они становятся взрослыми. Он только никак не мог себе представить, как это будет, – да и не хотел представлять.
Будто подслушав его мысли, Майкл повторил вопрос, который был задан вечером у костра и на который, как надеялся Лайтвуд, ему не придется отвечать.
– Так что у тебя на самом деле с Маризой? Ты считаешь, что все взаправду? В смысле, по-настоящему?
Перед Майклом можно было не притворяться, так что Роберт ответил абсолютно честно:
– Понятия не имею. Не знаю даже, как точнее описать. Она прекрасна. Я обожаю проводить с ней время, мне нравится с ней… ну ты понял. Но значит ли это, что я ее люблю? Как будто бы да, хотя…
– Чего-то не хватает?
– Да, но не между нами. Скорее, во мне самом. Я же вижу, как Стивен смотрит на Аматис, как Валентин смотрит на Джослин…