Иван сам разрушает всю торжественность момента:
– Я сказал «быть» – о будущем времени. Ты сейчас еще не совсем погрузился в «золото», чтобы черпать полной мерой…
– Спасибо, сэр, за предостережение: буду погружаться дальше. Надеюсь – с Вами вместе…
Мы оба чувствуем звериный голод, но столовая на станции уже закрыта. Надо бы и «поднять бокал» за успешную работу, но поднимать нечего: местный магазин выбрал годовые фонды на «сучок» (водку из опилок) еще в марте. Спасает нас Мао Цзе Дун: недавно мы купили целый ящик китайских зеленых яблок. Достаем их из-под кровати и витаминизируемся до оскомины, затем переходим к «ста чаям».
Впрочем, не так все плохо: один раз в месяц мы с Иваном едем в Читу – в банк за деньгами. Там мы обедаем в ресторане «Забайкалец». Традиционно – обед у нас длится до позднего вечера, когда уходит наш последний поезд. За это время, к удивлению официанток, укладываем в свое нутро все богатое меню сверху донизу и вливаем грамм по 400 отличного тираспольского коньяка четыре звездочки… Поездка в Читу предстоит через несколько дней.
Скоро начинаются морозы, и у нас появляется еще один деликатес, более чем съедобный. Окрестные крестьяне на санках мешками развозят молоко в виде замороженных дисков, отформованных в мисках и тарелках. Мы закупаем по несколько дисков сразу и храним их, подвешивая за окнами. Одна сторона ледяного диска особенно вкусна: там – сливки…
Элегическая вставка. Я так нудно и подробно описываю подъем большой железяки только потому, что он был первым. Его успех позволил мне «обнаглеть» и почувствовать себя способным на любые «подвиги». Хуже всего, что так думало и начальство. Уже через несколько месяцев я понял, как мне повезло с первым, таким наивным и робким подъемом: у меня были идеальные условия, которые больше никогда не повторялись. Во-первых, у меня было время, чтобы все тщательно рассчитать. Во-вторых, были технические и людские ресурсы, а также богатые возможности изготовить все расчетные детали с большим запасом прочности. В-третьих, была в целом отличная погода. Наконец, в этом театре даже были зрители и болельщики…
Вскоре ничего этого не будет, работа будет труднее, а время уплотнится до предела…
Эстетически-архитектурное послесловие. Наша труба – сверкающая на солнце вертикальная полоса – становится, как говорят архитекторы, «высотной доминантой» округи. Она видна отовсюду, в том числе из окон проезжающих поездов. Еще несколько лет проезжающие на Дальний Восток друзья радостно сообщали:
– Видели, стоит!!!