Я чистосердечно признаюсь, что с этим делом плохо: трубы они варить не могут, а «простой» сварки на 22 человека – не хватает.
– Надо тебе насать на Маклакова! – советует командир. – Вот я сам на него насму!
В конце доверительного разговора Афонин неожиданно спрашивает:
– Слусай, Мельнисенко, у тебя деньги есть?
– Для чего? Немного есть… – я тяну резину, не понимая, что хочет узнать Афонин.
– Сто, для сего? Для лисного состава! Ты в баню людей водись? Платись?
– Ну, на баню хватает, товарищ командир… (Деньги в Читинском банке я получаю для матросов и себя, кроме того, я могу их взять в долг у Маклакова, но говорить об этом «товарищу командиру» мне почему-то не хочется…)
Через день на почте знакомая девушка вручает мне телеграфный(!) перевод из части на 400 рублей. Недоумеваю, но получаю. Вечером Афонин обращается ко мне очень ласково:
– Слусай, Николай, там должны придти тебе деньги…
Я говорю, что уже пришли какие-то непонятные 400 ре, которых я не просил.
– Это я са тебя послал телеграмму… Снаесь, пока к тебе ехал, в поесде меня обыграли в пух и прах, расбойники. Теперь не на сто взять билет насад. Ты мне эти деньги одолси, а я, как только вернусь в Питер, срасу тебе послю…
Деньги перекочевали из моего кармана в афонинский – навсегда. Правда, мы с Иваном начисто «объели» подполковника Афонина. Дело было так. Афонина поселили в комнату рядом с Маклаковым, и в первый вечер он пришел к нам на «сто чаев». К чаям у нас был только хлеб, что не устроило Афонина: он принес грамм 100 колбасы и широким жестом, как жареного мамонта, бросил ее на общий стол. Негоже лейтенантам поедать личные харчи командиров. Из вежливости мы отрезали по тонюсенькому кружочку, чтобы дать возможность высокому гостю вкусить полной челюстью харчи принимающей стороны – местный хлеб и яблоки от Мао Цзе Дуна. Все это он от души вкусил, плюс – полностью свою колбасу. Через день от дружественного строительного капитана, члена кружка преферансистов, который немедленно нашел Афонин, мы услышали удивительную историю. Жена капитана решила побаловать преферансистов чайком кое с чем. Оправдывая свой зверский аппетит, Афонин рассказал всем, что у него было с собой уйма продуктов, но я с Иваном, молодые и здоровые, все у него «сосрали» за один вечер, и он, заслуженный командир, вынужден теперь голодать из-за своих прожорливых подчиненных. Давно переваренные тоненькие лепестки афонинской колбасы со скрежетом провернулись в наших пустых желудках, от стыда выступили слезы…
В столовую на обед Афонин стал ходить вместе с нами. По нашему обычаю за обеды расплачивался поочередно кто-нибудь один. В конце обеда Афонин неизменно озабоченно спрашивал: