Скози будет следующим.
Ладони его взмокли, а пульсация в затылке уже звучала, как бум-бум-бум басового барабана, погребенного глубоко под землей.
Две секунды двоения в глазах.
Он крепко зажмурился, а когда открыл глаза вновь, зрение было в порядке.
На следующем перекрестке остановился. Пересохший рот будто ватой набили. Каждый вздох давался через муку, желчь подкатывала под самое горло.
Все это обретет смысл, когда ты увидишь его лицо.
Должно обрести.
Он сделал осторожный шажок на улицу.
С наступлением вечера холод начал стекать с гор в долину, понемногу наполняя ее.
Лучи солнца на вершинах придавали скалам, обступившим Заплутавшие Сосны, розоватый оттенок под стать темнеющему небосводу. Он попытался узреть в этом красоту и трогательность, но мэка воспрепятствовала этому.
Пожилая чета двигалась прочь от него, спокойно прогуливаясь рука об руку.
В остальном улица была пуста и безмолвна, шум центра совсем стих.
Он пересек гладкую черную полосу асфальта и ступил на тротуар.
Почтовый ящик 401 был прямо впереди.
403-й следующий на очереди.
Теперь приходилось все время щуриться, чтобы отогнать двоение в глазах и пронзительную пульсацию мигрени.
Пятнадцать мучительных шагов, и вот он стоит перед черным почтовым ящиком 403.
СКОЗИ.
Он восстановил равновесие, крепко ухватившись за острые концы штакетника.
Протянув руку, отпер калитку и толкнул ее обшарпанным носком черной туфли.
Под скрип петель она распахнулась.
Легонько ударившись о забор.
Дорожка из разноцветного старинного кирпича, будто лоскутное одеяло, вела к веранде с парой кресел-качалок, разделенных кованым железным столиком. Сам дом был пурпурным с зеленой окантовкой, и сквозь тонкие занавески виднелся свет внутри.
Просто иди. Ты должен узнать.
Он заковылял к дому.
Двоение в глазах накатывало тошнотворными вспышками, одолеть которые становилось все труднее и труднее.
Он ступил на крыльцо, выставив руки как раз вовремя, чтобы удержаться от падения, опершись о косяк двери. Бесконтрольно трясущимися руками схватился за дверной молоток, отведя его от бронзовой пластины.
Не дал себе даже доли секунды на размышление, чтобы не передумать.
Четырежды брякнул молотком по пластине.
Ощущение было такое, будто кто-то бил его по затылку каждые четыре секунды. Жгучие кляксы тьмы заплясали перед глазами, будто миниатюрные черные дыры.
По ту сторону двери послышался стон паркета под весом приближающихся шагов.
Ноги стали как пластилиновые.
Чтобы удержаться, он ухватился за столбики, поддерживающие крышу веранды.
Деревянная дверь распахнулась, и мужчина, по возрасту вполне годящийся ему в отцы, поглядел на него через сетчатую дверь – высокий и худой, с хохолком седых волос на макушке, белой эспаньолкой и микроскопическими красными прожилками на щеках, предполагавшими пьянство на протяжении всей жизни.