– Итан, просто поддайтесь действию наркотика, и когда очнетесь, я поведаю вам все, что знаю, и как, по-моему, можно вырваться. Закрывайте глаза.
Итан не хотел, но не мог помешать этому случиться.
– Я не сумасшедший, – пробормотал он.
– Знаю.
Дрожь пошла на убыль, жар его тела создавал под одеялом тепловой карман.
– Скажите мне одно, – попросил он. – Как вас занесло в Заплутавшие Сосны?
– Я была представителем «Ай-Би-Эм». Приехала сюда с коммерческим визитом в попытке оснастить компьютерную лабораторию местной школы нашими «Тэнди-1000». Но на въезде в город попала в ДТП. В мою машину врезался выскочивший ниоткуда грузовик. – Ее голос притих, словно отдалившись, уследить за повествованием стало труднее. – Мне сказали, что я перенесла травму головы и отчасти потеряла память, и потому первое, что я помню об этом городе, – это как очнулась однажды под вечер у реки.
Итан хотел ей поведать, что то же самое случилось и с ним, но не мог открыть рта, чтобы заговорить, – наркотик нахлынул на организм девятым валом, захлестнув его с головой.
У него не больше минуты.
– Когда? – выдохнул он.
Беверли не расслышала, была вынуждена наклониться поближе, поднести ухо к его губам, но даже так ему пришлось вложить в вопрос все силы до капли:
– Когда… вы… приехали… сюда? – прошелестел он, цепляясь теперь за ее слова, как за спасательный круг, способный удержать его на плаву, в сознании, но все равно соскальзывал во тьму, отделенный от беспамятства считаными секундами.
– Мне никогда не забыть день приезда, – промолвила она, – потому что в каком-то смысле он был подобен дню моей смерти. С той поры все для меня переменилось. Было чудесное осеннее утро. Бездонная синева небес. Желтая листва. Было третье октября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. Фактически на следующей неделе у меня годовщина. Я провела в Заплутавших Соснах целый год.
Не осмелившись открыть дверь, она вместо того выглянула через одну из выбитых панелей витражного окна. Не увидела сквозь полуночный дождь совершенно ничего, ничего не услышала, кроме шелеста капель по траве и листве деревьев над крышей мавзолея.
Итан, побежденный наркотиком, отключился, и отчасти она ему позавидовала.
Во сне к ней приходят видения.
О Прежней Жизни.
О мужчине, за которого она, скорее всего, вышла бы замуж.
Об их общем с ним доме в Бойсе.
Планах, которые они строили вместе.
Детях, которых она надеялась в один прекрасный день произвести на свет – порой ей даже снились их лица.
А пробуждалась она в Заплутавших Соснах.
Этом красивом аду.
Когда она едва прибыла, окружающие скалы наполнили ее благоговением и изумлением. Теперь же Беверли ненавидит их за то, чем они есть, чем они стали – тюремной решеткой, ограждающей этот очаровательный городок, покинуть который не дано никому, а немногие попытавшиеся…