Дом кажется нежилым. За все два часа в нем ни разу не вспыхнул свет, не открылись ни дверь, ни окно. Неужели я опоздала? Все ушли и больше не вернутся. Камеры под навесом сдерживают мое желание подойти и заглянуть в окна. Кроме того, люди, которые должны находиться в доме, не подозревают о возможной слежке, и я не хочу давать им повод думать иначе.
Прошло много лет с той поры, когда я выполняла подобную работу. С непривычки я быстро устала, проголодалась и замерзла. Выпитая утром чашка кофе осталась в далеком прошлом, а бутылка воды, что я принесла с собой, закончилась к девяти часам. Кажется, кровь перестала циркулировать в моем теле, ноги одеревенели уже час назад. Я все еще жду. Адрес этого дома единственное, что у меня есть. По документам он принадлежит несуществующей ныне компании, директорам которой было заплачено, чтобы они поставили свою подпись. Однако все звонки были сделаны отсюда. Больше искать мне негде.
Я меняю позу, пытаясь заодно согреться, и не отвожу глаз от окон. Часов в десять внутри вспыхивает лампа, но это может быть и сигнализация.
В половине одиннадцатого начинается дождь.
Я прежде слышу его, а потом ощущаю. Капли воды стекают по листьям и веткам у меня над головой, затем падают на волосы, стекая за воротник. Температура падает приблизительно на градус, потом еще на один.
Какая глупость! Что ты делаешь здесь одна, без прикрытия? Зачем наблюдаешь, скорее всего, за пустым домом? Даже если сюда кто-то придет и ты сможешь разглядеть их лица – что дальше?
Грейвс звонил им перед смертью, и они перезвонили позже, но это вовсе не означает, что именно они клиенты, чей заказ выполняет Йоханссон. Но если ты не сможешь вычислить клиента, у тебя ничего не получится.
Дождь постепенно затихает. Я начинаю ругать себя за глупость, когда в кухонном окне вспыхивает свет и в проеме мелькает лицо мужчины. Ледяными пальцами, затаив дыхание, пытаюсь нащупать в кармане камеру. Руки меня почти не слушаются.
Господи, ну, вернись же, ради всего святого, появись снова.
Медленно тянется минута, вторая. В доме тихо.
Попробовать подойти ближе? Нет, все же это слишком опасно.
Третья минута, четвертая…
Открывается задняя дверь, и выходит мужчина. При виде его я замираю.
Я знаю этого человека.
Темное помещение в задней части склада. Яркий луч света. Мужчина с красивым, благородным лицом; загорелая во время игры в гольф кожа покрыта испариной. Уверенный, спокойный голос Крейги – человека, у которого в руках все козыри.
Уильям Гамильтон, глава крупного фармацевтического концерна, мог быть одним из приятелей Шарлотты, если судить по дорогой одежде и исходящему аромату благополучия. Менее трех недель назад я стояла в темноте на этом складе, но так и не услышала от него ни слова о махинациях.