Йоханссон качает головой.
– Пусть все так и остается, да?
Торопись же.
Расстояние между ними чуть больше метра. Йоханс сон медленно делает глубокий вдох, ощущая, как легкие наполняются воздухом, и добивается внутренней предельной концентрации. Росс стоит напротив и ждет: жалкое подобие человека с половиной зубов во рту и полным отсутствием цели в жизни.
– Знаешь, тот вечер был началом конца. Когда ты сделал так, как решил. Да, мы сорвали неплохой куш, но произошло то, что произошло. И это было началом конца.
Йоханссон делает еще один вдох. На счет три он начинает действовать.
– Но не для тебя.
Он досчитывает до трех, но не двигается с места. Внезапно опять накатывает смертельная усталость, усталость ото всего, что происходит вокруг.
– Если тебя спросят, ты меня не знаешь, – говорит Йоханссон.
Проходит несколько секунд, прежде чем до Росса доходит смысл его слов. Он кивает и остается стоять с поникшей головой.
– Я тебя не знаю, – произносит он.
– Ты обратил на меня внимание на улице, потому что принял за другого.
– Да, конечно. А тот, другой?…
– Умер.
Росс медлит, но потом уверенно кивает.
Когда Йоханссон поворачивается к двери, сзади вновь раздается его голос.
– Ты для этого сюда пришел? – Росс молчит и потом добавляет: – Не стоит беспокоиться. Я и не собирался сдавать тебя Кийану. Если бы он подозревал, что я знаю… Короче, ты ведь знаешь Брайса? Он парень дотошный.
– Да.
– Так не приходи сюда больше.
Через секунду Йоханссон уже стоит в коридоре и слышит лязг закрывающегося замка и удаляющиеся шаги Чарли Росса.
Он не причинит ему вреда. Никому в голову не придет, что между ними есть что-то общее.
Чарли Росс не хочет рисковать. У него нет желания умирать.
Спускаясь по лестнице, Йоханссон внезапно останавливается от поразившей его мысли. Чарли Росс не хочет рисковать…
Снаружи взгляд режет холодный, сумрачный свет зимнего дня, похожий на потускневший от времени клинок. Скоро на город опустится темнота.
Человек, открывший ему ворота лагеря, смотрит пристально, словно знает что-то, о чем не может сказать, а затем разворачивается и уходит. Остальные стоят во дворе группами по два-три человека: они тоже поворачиваются к нему и молча смотрят.
Тревога скручивает узлом внутренности и заставляет сознание проясниться. Дыхание становится прерывистым. Йоханссон резко срывается с места и бежит.
Через главный вход и комнату для посетителей, в которой он наталкивается на одного из людей Кийана, сидящего в углу с бейсбольной битой на коленях. Странно, но при появлении Йоханссона он даже не шевелится.