– Как обычно.
– Наличные за ответы на вопросы, так?
– Решать вам. Если отказываетесь, так и скажите.
Эллис усмехается, ясно, что он на все готов. Он полицейский и не способен себя изменить. Не больше, чем я себя.
Видимо, поэтому, отсоединившись, я достаю адрес Кэтрин и набираю номер.
Она жила в районе на берегу реки, в реставрированном доме старой постройки. Молодой мужчина, агент по недвижимости, ждет меня у подъезда в десять утра в понедельник. Он светится от счастья, благоухая лосьоном после бритья, и пожимает мне руку.
– Миссис Кристи? Прошу вас в дом.
Камера видеонаблюдения сегодня не работает – мы об этом позаботились, – и все же меня преследует мысль, что и я могу оказаться на одной из распечаток с указанной внизу датой и временем.
Мы проходим там же, где шла Кэтрин Галлахер восьмого декабря, разница лишь в том, что она двигалась в другом направлении, она покидала эту жизнь.
Полиция проводила в квартире обыск, часть личных вещей Кэтрин – ежедневник, банковские чековые книжки, ноутбук – до сих пор находится у них. Но полиция разрабатывала версию самоубийства, они не нашли мотива для убийства. У меня остается надежда, что они упустили нечто важное.
Поднимаюсь по лестнице на первый этаж. Агент достает ключ и распахивает передо мной входную дверь.
– Полагаю, дизайн вам понравится.
Крошечная прихожая, зеркало, картина – пейзаж в полутонах, – на раме осел годовой слой пыли. Воздух затхлый, тяжелый. В квартире пахнет как в ящике, который был долго и плотно закрыт.
Агент делает шаг к двери. Я натягиваю резиновые перчатки.
– Не буду вам мешать. – Он одаривает меня лучистой профессиональной улыбкой, словно в моем поведении нет ничего необычного. – Буду ждать вас, сколько потребуется.
Его зовут Шон, он сын Робби, хотя с отцом у него нет ничего общего – ни бульдожьей головы, сидящей на бычьей шее, ни перекачанного торса. Он строен и легок в движениях, утонченные, изысканные – в мать – черты лица. Я видела ее фотографию; мать Шона уже много лет лежала в могиле, когда Робби стал работать на Томаса Дрю, его сыну тогда было семь лет. Маленький мальчик из Вест-Хэма. Робби мечтал, что сын станет знаменитым футболистом – согласился бы и на электрика или водопроводчика, – но, видимо, кровь играет не последнюю роль; теперь Шону двадцать один год, и он занимается слежкой, как и его отец.
Как только вчера я закончила излагать Робби план действий, он сказал:
– Пошлите Шона.
Еще до моего прихода молодой человек познакомился с привратником, представившись агентом по недвижимости. Документами я занималась сама, дело неотложное, и они были не лучшего качества. Но, похоже, личность Кэтрин Галлахер спустя год ни у кого не вызывает интереса. Шон отлично выглядит в дорогом темном костюме, хорошо пахнет, а следовательно, вне подозрений.