Намми сказал:
— Ты на самом деле не узнаешь, что монстры-полицейские все еще там, пока не посмотришь.
— Я знаю, будь уверен.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что я гребаный гений, — сказал мистер Лисс, брызгая слюной, сдавливая руль так сильно, что суставы пальцев выглядели острыми, как ножи. — Я просто знаю вещи, мой мозг такой чертовски большой. До этого в тюрьме этим утром мы не были знакомы даже пары минут, а я уже знал, что ты тупой, так ведь?
— Это правда, — согласился Намми.
По поперечной улице перед ними с юга на север проехала полицейская машина, и мистер Лисс сказал:
— Это нехорошо. Мы никогда не выберемся из города на машине. Нам нужно найти другой способ.
— Возможно, мы сможем выбраться тем же способом, каким попали внутрь. Я всегда хотел прокатиться на поезде.
— Холодный пустой товарный вагон — не такое уж шикарное развлечение, как звучит. В любом случае, они захватят железнодорожное депо.
— Ну, летать мы не можем.
— Ох, я не знаю, — сказал мистер Лисс. — Если твой череп такой пустой, каким кажется, я мог бы привязать к твоим ногам корзину, подуть горячим воздухом в твой нос и отправить отсюда, как если бы ты был большим старым воздушным шаром.
С квартал или около того Намми думал об этом, пока старик включал стеклообогреватель и пока лобовое стекло, начавшее затуманиваться по краям, снова становилось чистым. Затем сказал:
— Это не имеет смысла, если это не просто твоя подлость.
— Возможно, ты прав.
— Я не понимаю, почему ты должен быть таким подлым.
— У меня это хорошо получается. Человеку нравится делать что-то, в чем он хорош.
— Сейчас ты для меня не такой подлый, каким был поначалу, когда мы только встретились.
Помолчав, мистер Лисс сказал:
— Ну, Пичез, во мне есть хорошее и плохое. Никто не может быть на сто процентов хорошим круглые сутки.
Мистер Лисс иногда называл его Пичез[5]. Намми не знал, почему.
— Пару раз, — заметил Намми, — у меня даже проскакивала мысль, что мы, возможно, станем друзьями.
— Мне не нужны никакие друзья, — сказал мистер Лисс. — Ты возьмешь «клинекс»[6] и выпустишь эту мысль из своей головы прямо сейчас. Высморкаешь, как сопли. Я одиночка и отшельник. Друзья только отягощают человека. Друзья — это люди, которые обязательно станут врагами. В этом мире нет ничего хуже, чем дружба.
— Бабушка, она всегда говорила, что дружба и любовь — это все, что есть в жизни.
— Ты только что мне напомнил одну вещь, которая хуже, чем дружба. Любовь. Ничего не сломает тебя быстрее, чем любовь. Это яд. Любовь убивает.
— Я не понимаю, каким образом это может быть правдой, — сказал Намми.