— Оно чистое. Все эти очень мелкие штуки ползают по поверхности — почему ни одна из них не осталась на полотенце?
Он протер кокон снова и, как и прежде, ткань осталась чистой.
— Я только что понял, — сказал Фрост. — Бактерии. Внеземные вирусы. Мы можем заразиться, инфицироваться.
— Микробы — это последнее, что меня беспокоит.
— И что тогда первое, что тебя беспокоит?
— Штука, которая сплела этот кокон, сейчас скручена внутри? — размышлял Дэггет. — Или она отложила что-то в нем, как паучье яйцо, и затем уползла? И если уползла, где она сейчас?
— Не в доме. Мы обыскали дом.
— Мы не смотрели на чердаке.
Фрост бросил взгляд на потолок. Он представил какую-то безмерную королеву-насекомое в межбалочном пространстве над ними, притягиваемую их голосами и нацеленную на них. Он снова сконцентрировался на коконе, и тот не показался таким же зловещим, как секунду назад, принимая во внимание другие возможные угрозы.
Дэггет развернул сложенное полотенце. Не имея ничего, кроме слоя ткани между рукой и мешком он нажал ладонью на блестящую поверхность.
Фрост наблюдал через мушку пистолета, дрожащую на цели. Он сделал медленный глубокий вдох, который вышел даже медленнее, чем вошел, представил свои руки совершенно неподвижными — и дрожь утихла.
— Интересно, — сказал Дэггет, защищенная полотенцем рука лежала раскрытой на мешке.
— Что? — спросил Фрост.
— Он очень теплый, даже горячий. Тепло проходит прямо через полотенце, и при этом я не чувствую никакой жары, отдающейся им, в воздухе, совсем не чувствую.
Еще более встревоженный скользящим шумом, Фрост сказал:
— Ты чувствуешь в нем движение?
Дэггет покачал головой.
— Никакого движения. Но ты чувствуешь этот запах?
— Нет. Ничего.
— Очень слабый…
— Чего? — спросил Фрост.
— Вроде как горящая изоляция на шнуре при коротком замыкании.
— Я ничего не чувствую.
Наклонившись ближе к мешку и вдыхая через нос, Дэггет сказал:
— Да, как горящая изоляция.
— Может, это горит полотенце?
— Нет. — Лицо Дэггета находилось в шести дюймах от блестящего кокона. — Не полотенце. Оно горячее, но не настолько. Ох…
— Что «ох»?
— Запах только что изменился. Теперь он как аромат розы.
— С горящего электрического кабеля на розы?
— И мне кажется…
— Что? — спросил Фрост.
— Я не уверен, но думаю, что почувствовал что-то, что движется там.
Со звуком, с которым две полоски застежки-липучки отсоединяются друг от друга, но также и как раздутый живот трупа разрезается с выделяемой влагой под скальпелем патологоанатома, мешок разделился.