Некоторые из книг писателя - не что иное, как длиннейшие цепочки образов, перетекающих один в другой, в конечном счете - вариации на заданную тему. "Новый комментарий" (1969) - попытка доказательства непознаваемости жизни, в книге под названием "Любовь" (1981) автор размышляет, не является ли это слово одним из множества синонимов "ничто", а "Разговор о тени и гербе, или О читателе и о писателе, полагаемых безумцами" (1982) - "общая теория литературы" по Манганелли (на "тени" и "гербы" подразделяет автор все слова). По мнению критика Доменико Порцио, рецензировать "Разговор..." столь же невозможно, как написать рецензию на водопад, череду летящих облаков или пчелиный улей.
Есть у Манганелли сочинения другого рода - где он производит те или иные операции с сюжетами, отдельными мотивами. "Пиноккио: параллельная книга" (1977) - парафраза сказки, столь любимой Манганелли (Пиноккио со сменным носом - "на случаи, когда не лжет",- стоял на его письменном столе как талисман); вглядываясь "между строк и между слов", а на самом деле зачастую вскрывая глубинные структуры, писатель выявляет то, о чем Коллоди умолчал, "предпочтя написать о другом", реализует неосуществленные комбинаторные возможности использованных мотивов, доказывает, что, по сути дела, в этой сказке, как во всякой книге (что Манганелли демонстрирует и в ряде предисловий к литературной классике и в литературоведческих эссе), содержится "тысяча возможных романов". Книги широко известные он перечитывает так, словно совершает открытия на глазах у читателя и вместе с ним; он будто отодвигает камень, чтобы посмотреть: а что под ним? При этом "золотое правило параллелиста: все произвольно, все документировано".
В "Центурии: ста крошечных романах" (1979, премия Виареджо) Манганелли проделывает операцию, обратную осуществленной в "параллельной книге", втиснув в томик сто "романов" всех возможных типов (детективный, фантастический, психологический, любовный, исторический, структуралистский, католический и др.), сжав каждый до объема одной книжной страницы. "Это"гомеопатическая" книга,- замечает Д. Порцио,- с помощью ничтожных доз она дает читателю возможность устоять под натиском современной романистики, прививает ем/ иммунитет против сотни будущих бестселлеров". На сей раз вглядываться между строк, точней, "дописывать" "романы" предлагается читателю. Но это невозможно: ведь в настоящих романах значительное место занимают психологические характеристики героев, мотивировки их поступков, а Манганелли, давний враг психологизма, в "Центурии" в очередной раз демонстрирует полнейшее презрение к категории причинности... Мысли, поведение и перемены в настроении героев намеренно необъяснимы. Чаще речь идет о "человеке средних лет", чей облик от "романа" к "роману" заметно меняется; он то готовится к какой-то встрече, то, наоборот, ее не хочет, то упорно занимается каким-то делом... Есть среди героев также призраки, дракон, небесное тело, динозавр, фея, сны, бездна, крик...