Эссе и 'романы' (Манганелли) - страница 3

Еще один вид иронической полемики Манганелли с современным литературным процессом представляет обыгрывающий моду на интертекстуальность "репортаж" "Из ада" (1985); по форме это - пародийный роман испытаний, вобравший в себя черты многих жанровых моделей и литературных форм. В первой его части автор нарочито нарушает всевозможные литературные каноны, обращает их в свою противоположность, пародирует классические образы. Так, герой-рассказчик превращается... в луну, город, толпу снабженных глазами ног - которые рассказывают о себе в первом лице единственного числа, что не слишком-то способствует обычному при чтении самоотождествлению читателя с "героем"... Не менее парадоксальна и вторая часть повествования: обрывки шаблонных, легко предсказуемых сюжетов образуют алогичное, абсурдное повествование с непредсказуемым развитием событий.

...И все же пишет Манганелли, безусловно, не одними лишь "словами", но и "чувствами". Яркое свидетельство тому - "Импровизации для пишущей машинки" (1989) - мозаичная картина итальянской жизни, составленная из газетных публикаций 70-80-х годов. Единственная книжка, которой автор - если он на сей раз говорил серьезно - дорожит, и, перечитывая ее, "хохочет".

Из книги "ИМПРОВИЗАЦИИ ДЛЯ ПИШУЩЕЙ МАШИНКИ"

Признаюсь: мне нимало не свойствен взгляд натуралиста. В этом смысле я - законченный продукт цивилизации, которая в животных видит пищу или же своих сообщников. Мне знакома лишь неврастеническая городская живность, я не посещаю зоопарков, где агония зверья способна радовать лишь горстку малолетних - в грядущем астронавтов или благодетелей рода человеческого. У меня с животными отношения корректные, но несколько прохладные. Скажу иной раз: "Кот, привет",- и совестно, что я назвал его на "ты"... Пес, живущий в городе,- интеллектуал: он в ладу со светофорами, дорогу переходит с полным знанием дела, уважает пешеходные дорожки. Безрассудно человеку преданный, он ступает осторожно, никогда не отдаляясь слишком от "хозяина". Я воспитан в убеждении, что псы кусаются; и хоть меня собака до сих пор ни разу не кусала и не ела, "другу", находящемуся в рабстве, я не доверяю. Его монашески смиренный взгляд побуждает меня быть настороже. Идеалом городского пса является, наверно, ресторанный гитарист, которых я не выношу, особенно слепых.

Пес рассчитывает на мое ощущение вины - чувство, на котором зиждется цивилизация. Когда я вижу, как грызутся две собаки, мне кажется, что это политический просчет: образовали бы единый профсоюз для политической борьбы против человека! По правде говоря, меня приводят в восхищение коты; истерики и психопаты, солипсисты, задаваки, хвастуны, молчальники и ворчуны, ассимиляции они не поддаются. Обитающие в городе коты - лукавые, усидчивые, как филологи, способные пролоботрясничать всю жизнь, рассеянные, ироничные отличаются какой-то хрупкостью и лихорадочностью поведения, о чем нельзя не сожалеть. Улицу нормально перейти не могут, впадают в панику. В городе они как в джунглях. Подозрительный, жестокий, кот преследует мышей, пернатых, комаров. Он любит подоконники и не знает головокружений. Псам коты внушают ненависть и страх. Голубь в Риме редкость; фотогеничные и простодушные, они не представляют интереса. Встречаются и воробьи. Но с ними разве установишь плодотворные взаимоотношения?