— Понимаю.
— Не понимаешь ты ничего. Он мне действительно не нравится. У него неприятный вид и взгляд. Зловещий взгляд.
— Зловещий — это, пожалуй, перебор, София.
— Он не хватал тебя за руку на улице посреди ночи.
— Да, но зло тут ни при чем. Здесь слишком легко произносят это слово.
— Здесь? Ты имеешь в виду человеческих людей?
— Да, — улыбнулся Габриэль, — человеческих людей.
— Ладно, тогда скажи, что, по-твоему, зло?
Габриэль слегка поежился, и София крепче обняла его.
— Ну, во всяком случае, это не то, что можно увидеть в чьих-то глазах. Зло больше похоже на черную дыру.
— Как Калькутта? Или как у физиков?
— Как у физиков. Черные дыры засасывают в себя все, это такая бесконечная пустота. Непреходящее ничто.
— Значит, зло — ничто?
— Да, если Бог — все.
— А Бог — это все?
— Ну нет, — засмеялся Габриэль, — тебе не вытянуть из меня вот так запросто все тайны вечности.
— Хорошо, тогда как насчет вечного проклятия, порока, грехов и всех этих разговоров про адов огонь и вонючую серу?
— В том-то и дело, это лишь разговоры, способ придать смысл немыслимому, непостижимому. Но точка отсчета необходима. Надо отличать тьму от света, хаос от порядка. И одно не лучше другого. Нам нужны и свет и тьма, хаос и порядок, чтобы жить и творить.
— Ясно, нам нужны противоположности.
— Но в действительности они не такие уж противоположности.
— Добро и зло не противоположны друг другу? То-то удивятся учителя воскресных школ.
— Не удивятся, если они хорошие учителя. Добро и зло слишком абстрактные понятия, чтобы разводить их по разные стороны. Они скорее переплетаются. Это как с черными дырами, никто до сих пор не понимает, что это такое, физики даже думают, что, возможно, они нам нужны, возможно, они — один из факторов, творящих нашу Вселенную.
Смахивая крошки с простыни, София скептически покачала головой:
— Выходит, добро и зло никакие не противоположности, порядок и хаос одинаково необходимы, и потому вчерашний тип не выродок, а черные дыры — просто прелесть?
— Почему бы и нет. В общем, по-всякому бывает.
— Спорим, при близком знакомстве с такими прелестями о их необходимости как-то забываешь.
— При близком знакомстве с тем парнем или с черной дырой?
— С обоими. Но я имела в виду черную дыру. Когда падаешь в нее, спорим, что она уже не кажется такой уж абстрактной.
Габриэль закрыл глаза.
— Любое падение — это утрата самообладания. И это всегда тяжело.
— Если только не смиряешься с падением.
Он улыбнулся, по-прежнему не открывая глаз: — О да, покорность — извечный выход из положения.
Они заснули поздним солнечным утром, мысли о незнакомце растворились в тепле тел.