Я уселась, как мне было удобно, но, не обладая опытом в делах такого рода, не знала, что мне делать дальше. Но тут его сильные пальцы, глубоко вонзившись в мою плоть, с усилием подтянули меня вперед и принялись толкать вверх-вниз. Вдруг он издал такой душераздирающий крик, что я испугалась, что чем-то причинила ему боль.
— С вами все в порядке, мистер Брюс? — озабоченно спросила я Джона, который лежал, откинувшись на спину и глотая воздух. Не получив ответа, я обеспокоилась еще больше. — Я сделала вам больно? — шепотом спросила я и попыталась встать на ноги, но он с силой опустил меня и закинул ноги мне на спину. Я поняла, что не причинила ему вреда и что его крик был вызван не страданием, а сильнейшим наслаждением.
Положив руки мне на бедра, он мягкими, ритмичными движениями раздвинул мои колени и постарался еще глубже проникнуть своим копьем. Я была счастлива, что сумела его удовлетворить, и принялась извиваться и вращать бедрами, помогая его толчкам. Когда он еще раз вонзил пальцы в мой зад и глубокий стон содрогнул его тело, я испытала гордость и невинное довольство собой.
Через несколько минут его дыхание стало более ровным; выбравшись из-под меня, он встал на ноги и прислонился спиной к каменной стене. Вскоре я присоединилась к нему и стала целовать его со всей пылкостью, на которую только способна молоденькая девушка по отношению к своему первому мужчине. Его член все еще свисал из расстегнутой ширинки — взявшись за него рукой, я стала нежно потягивать и подергивать его, пока он снова не вырос и не затвердел.
Это вновь наполнило силой его чресла. Он с почти жестокой силой развернул меня лицом к стене и нагнул так, что мне пришлось ухватиться за выступ в стене, чтобы не упасть на траву.
Задрав мне юбку, он глубоко вонзил в меня свое орудие. Он так внезапно заполнил собой мое влагалище, что у меня перехватило дыхание. Мягкие округлости моего зада, как влитые, приникли к его мускулистым ляжкам. Он наклонился вперед, и его руки, проникнув ко мне под блузку, накрыли мои крепкие грудки. Он сотрясал меня мощными, резкими толчками до тех пор, пока мы оба не кончили. Затем тяжело оперся на меня и замер, потом, вдруг, мучительно вскрикнув, отбросил меня в сторону.
Застегивая брюки, Джон Брюс бормотал низким, хрипловатым голосом:
— Прости меня Господь… и тебя тоже… за грех, который мы совершили.
Я не понимала, в чем он раскаивается, и с чувством возразила:
— Мы не совершали никакого греха. Я люблю тебя всем сердцем. — Он стоял молча, со склоненной головой и поникшими плечами. — Прошу тебя! Пожалуйста, не отворачивайся от меня! — крикнула я дрожавшим от страсти голосом. — Я живу только ради тебя, и мне плевать на все остальное!