В довершение своих трудов я еще тренировала двух белых голубей, обучая их по крику «эй-а, эй-а, эй-а!» садиться на мои руки и клевать с них кукурузные зерна. По замыслу доктора, таким великолепным финалом должно было закончиться мое представление в день открытия клиники.
Как раз в это время я возобновила свою дружбу с Владимиром Аксаковым. Извинившись перед ним за тот неприветливый прием, который я устроила ему в день, когда он в первый раз пришел ко мне после отъезда Элмера, я тем не менее сразу же дала ему понять, чтобы он не вздумал рассчитывать на какие-то авансы с моей стороны. После короткого разговора на эту тему он, казалось, понял, что мое сердце все еще принадлежит Элмеру и от одной мысли о том, чтобы лечь в постель с другим мужчиной, меня начинает тошнить. Я выразила надежду, что мы по-прежнему останемся друзьями, и заверила его в том, что отношусь к нему так же сердечно, как и раньше. Мне было очень приятно снова находиться в его обществе, и его громоподобный смех, как в старые, добрые времена развеивал все мои дурные мысли.
Владимир выказывал самый живой интерес ко всему, что происходит в «Институте здоровья», он частенько проводил там вместе с нами вечера, помогая как следует подготовиться к дню открытия. Каждый раз, когда меня охватывали сомнения в правильности всей затеи с моим переодеванием в темнокожую египетскую принцессу, Владимир приводил мне обычный аргумент доктора: «быть одинокой и праздной — величайшее преступление против собственной природы».
Впрочем, когда по всему городу были распространены тысячи листков, извещавших почтенную публику, что на открытии новой клиники доктора Шеппарда выступит египетская принцесса, прибывшая прямиком из долины фараонов и доставившая в Чикаго чудодейственные панацеи древних, у меня уже не было никакой возможности уклониться от данного поручения.
В тот день мы все были как на иголках. Боб Дерри, ни при каких обстоятельствах не утрачивавший своей кипучей активности, носился по всей клинике, внимательно и встревоженно проверяя малейшие детали, которые могли попасться на глаза нашим первым посетителям. Я беспрерывно подбегала к зеркалу, чтобы привести в порядок свои волосы, уложенные в замысловатую «египетскую» прическу. На голове у меня, как корона, красовался тонкий металлический обруч, покрытый позолотой, к которому при помощи сверкавшей, как звезда, застежки крепился высокий султан из белоснежных перьев. Одета я была в длинное открытое платье из белого шелка, украшенное двумя блестящими кольцами, охватывавшими мои груди. По бокам в нем были сделаны глубокие разрезы, доходившие до середины бедер, поэтому платье совершенно не стесняло моих движений во время танца.