Как мало народу в метро. Что это на меня уставился тот тип? Неправда. Люди никогда не смотрят друг на друга. Они читают рекламу, смотрят в пол, даже в окно, на туннель. Кто запомнит? Закрыть глаза. Разве я помню других пассажиров в вагоне? Кроме этого мужчины, что сидит напротив? Конечно, нет. И они не запомнят. Где это мы? Финчли Роуд? Это не кольцевая линия. Ох, я села не на тот поезд. Слезай, Маурин. Проклятье, двери закрываются. Какая следующая станция? Не разгляжу… Уэмбли парк? Не может быть. Он ужас как далеко. Старая дура. Ты села на Кингз Кросс на Метрополитэн Лайн. Возвращаться отсюда — целую вечность… Не суетись. Люди запомнят. Все хорошо. Еще много времени. Шутка. Я ждала двадцать лет. Что значит лишних полчаса? Сколько времени? Ничего, Барри, мамуля немного ошиблась, Вот и все. Она все исправит. Теперь скоро. Вернуться — на какую станцию? Где это? Бейкер Стрит. По кольцевой до Слоун Сквер. Барри ездил туда в магазины. Наверняка раньше они были лучше. Подожди меня там, лапушка. Мамуля скоро придет.
Ридинг была последняя остановка перед Лондоном, и к Дженни Хилтон вернулись те воспоминания, которые возникли на пути в Эксетер. Она пела в ночном клубе, — название она так и не смогла вспомнить, но и сейчас видела этот его нахальный блеск, эту обшарпанную артистическую уборную, грязь, запах прокисшего пива, дешевый шик обоев цвета синей ночи, вульгарное освещение и безвкусную обстановку зала. Их представили как «одну из лучших лондонских групп»; репертуар был стандартный — состоял из популярных рок-композиций, за исключением одной медленной мелодии «Дым попадает в глаза», под которую парам можно было прижиматься друг к другу в медленном танце. Когда после концерта они упаковывали вещи, конферансье сказал ей, что ее хочет видеть какой-то мужчина, и она чуть не отказалась с ним встретиться, но потом, под хихиканье коллег, лишенное того искреннего возбуждения, которым оно сопровождается у подростков, сдалась и позволила вытащить себя в коридор. Это был Стифэн Дилэни из «Декки», который предложил записать демонстрационный диск. Запись такого диска обсуждалась в группе так долго, что к этому моменту уже снилась им наяву, и разговоры о ней стали, как морской прибой — в них звучали то надежда, то неверие. Она никогда не спала со Стифэном. За нее это делал Джефф, их ударник. Но он, Дилэни убедил ее уйти из группы и начать выступать соло. И они провели много ночей, когда ему было плохо, а она, успокаивая его, просто держала его за руку.
Когда поезд тронулся, она снова открыла журнал, чтобы похоронить свое прошлое, пока воспоминания не стали слишком болезненными.