— Ну здравствуй, здравствуй, Танюша.
Обнявшись, мы медленно переходим площадь. Румяная, веселая, стройная девушка идет рядом. Таня впервые увидела меня в форме капитана милиции, стесняется, молчит, только доверчиво ловит взгляд…
Мы познакомились в больничной палате, после того как Таня перенесла сложную операцию, а я, следователь Дмитровского отдела внутренних дел, задала потерпевшей первый вопрос.
…Под утро усталый дежурный инспектор милиции поднял трубку московского телефона.
— Говорит дежурный врач Института имени Склифосовского. В ноль пятнадцать из поселка Катуар к нам привезли 16-летнюю Таню И. Ножевая рана в области сердца.
В рассветном молочном тумане вдоль спящей глади канала имени Москвы, ныряя с холма на холм, мчался по Дмитровскому шоссе наш желто-синий «газик» с оперативной группой.
Рабочий поселок спал крепким предутренним сном. Лишь в одном доме забыли выключить свет, осталась распахнутой калитка. Несчастье, ворвавшееся минувшей ночью, еще более согнуло пожилую женщину, всего несколько часов назад счастливую бабушку, которая не могла нарадоваться на милую внучку.
Опергруппа тщательно обследовала палисадник, сотрудники милиции осмотрели небольшую улочку, были составлены первые документы будущего уголовного дела: протоколы осмотра места происшествия и опроса свидетельницы.
Никаких вещественных доказательств, которые помогли бы проникнуть в тайну случившегося, оперативники не обнаружили. Если не считать, правда, маленькой белой пуговицы, обычно пришиваемой к мужским рубашкам. Но улика ли эта пуговица? Ответить не мог даже опытный следователь Виктор Васильевич Занегин, возглавивший группу.
Может быть, прольют свет показания Таниной бабушки?
— Запишите, запишите, да быстрей найдите лиходея этого! Внученька, моя внученька, Танюша дорогая, зарезали… Шестнадцать годочков ведь родименькой было… Танюшка-то частенько ездила ко мне на выходной с матерью, с дочкой моей, значит. В Москве они живут, без отца. На прошлой неделе приехали. Танюшка вечером принарядилась — и в клуб. Ходила она туда на танцы. Вдруг слышим, стучит каблучками по крыльцу. Торопится. Вбежала в сенцы и дверь на крючок, а сама так дышит, так дышит, и глазки испуганные у нее. Я к окну. Темно уж, а разглядела — парень по тропке от нашей калитки уходит. Повернулся и крикнул: «Не лампу к телевизору тебе надо, а пулю в сердце!» Внучка сказала, что парень тот увязался провожать ее, около самого дома поссорились. Неделя прошла. Я уж и позабыла о том. Приехала Танюшка с матерью снова. Часов в двенадцать ночи слышу, дочь моя кричит: «Танюшку зарезали!» «Скорая» увезла внучку…