Гурьян живо поднялся с постели, надел сандалии и проделал несколько приемов привычной гимнастики.
Сегодня он выспался, посвежел.
— Дай полотенце.
— Куда ты? — удивилась Варвара.
— Пойду купаться до чая…
— Вон чо! А я блины налаживаю.
До реки два километра. Забрав вправо мимо недостроенного здания обогатительной фабрики, Гурьян скрылся в мелких ракитниках. По сторонам тропины улыбались позлащенными головками жарки, а из буйного папоротника белыми крапинами мелькали кукушкины слезки. Директору вспомнилась далекая деревенская молодость и Ленка, для которой еще в прошлую весну собирал такие цветы. Гурьян наклонился и сквозь мельтешащую листву кустарников увидел белое платье. Узнал — это была Татьяна Александровна. Она несла свежий букет цветов. Мокрые волосы мелкими колечками рассыпались по загорелым, розовым плечам Татьяны Александровны. Гурьян заулыбался. Беглым взглядом он заметил, что Вандаловская похудела: на лице появилась усталость, ямочки углубились, а лоб пробороздили две дугообразные черточки. Но и это не старило ее.
— Вы?!
Она вздрогнула…
— Вот не ожидала… Купаться? Идите, вода — одна прелесть. Очень советую. А день-то какой! Я сделала даже одно важное открытие.
Гурьян скользил глазами по фигуре своей заместительницы.
— Какое же?
— А вот пойдемте…
Они вышли через кусты на опушку долины. Татьяна Александровна вытащила из кармана записную книжку и провела рукой горизонтальную линию.
— Смотрите, как нехорошо, как далеко от обогатительной фабрики будут шахты и открытые разработки, электростанция, водоснабжение, мастерские. Вы торопили меня, а глядите, сейчас здесь нельзя даже установить приличного транспорта.
Директор жевал белыми зубами корешок щавеля и улыбкой глаз отвечал ей.
— Значит, надо все перетащить?
— Мне кажется, да. Центр разработки меняется коренным образом. А здесь удобна была бы доставка сырья. Во-вторых, — сосредоточение всей энергетической базы.
Гурьян впервые осмелился взять ее руку.
— Не шалите, — мягко, но настойчиво отстранила она… — Мало еще говорят о нас.
— И пусть! — он не осмыслил этого «пусть». Вандаловская оглянулась на шорох в кустах. Мимо, пересекая угол рощицы, вышли на луг Катя и Костя. Ребята не замечали, казалось, ничего окружающего, ничего не хотели знать, кроме своей молодости, цветущей, как этот ясный день.
Милая пара.
Вандаловская простилась с директором глазами и, шумя платьем, пошла к поселку.
«Когда же? — подумал Гурьян. — Когда… скажу ей смело?»
От дробилки, от бегунной фабрики, от новых шурфов покато легли сверкающие ряды рельсов узкоколейки. Грузовые машины с прицепными красными вагончиками натужно поднимались к рудохранилищам, а от бегунки везли на отвалы выработанную руду. Машины заменяли коней. Машины, бремсберг, воздушная дорога и новые шурфы меняли лицо рудника. Рудохранилища не вмещали руд, запасы сваливались на открытых местах, обливались обильными дождями, порождали соблазны у прожженных бродят — искателей капризной «фортуны». Но не было еще главного, не было мощной обогатительной фабрики.