– Меня арестуют?
– За что? – вопросом на вопрос ответил тощий коп.
Похоже, он искренне удивился ее словам. Сэнди решила, что ей он нравится больше, чем Дэвенпорт.
– Вот это я и хотела бы знать. Я пришла на похороны, и меня теперь никуда не пускают. Приходится просить разрешения, даже чтобы сходить в туалет. При этом никто мне ничего не говорит.
– Так положено, – объяснил тощий. – Я знаю, насколько это тяжело, но дело очень серьезное. Убит человек.
Тощий полицейский – кажется, его звали Слоун – сказал это вполне убедительно.
– Мы поговорим с шерифом, – продолжил он. – Уточним, сколько времени ему понадобится, чтобы допросить вас. Дадите показания – и уже к ужину будете дома.
– Если, разумеется, вы не причастны к случившемуся, – уточнил Дэвенпорт. Сэнди сидела в массивном кресле, и он занял место в соседнем, рядом с ней. – Если вы как-то с этим связаны и знаете, куда скрылся Лашез, то вам лучше сразу во всем признаться. Пригласите адвоката, и тогда будем говорить.
Чувствуя, как по щеке стекает слезинка, Сэнди покачала головой:
– Я ничего не знаю. Я лишь пришла, чтобы попрощаться с Кэнди.
Три вещи пришли ей в голову. Когда Лукас сказал: «Решайте быстрее», – она подумала, может, и вправду стоит?
На другом уровне Сэнди была так напугана, что с трудом могла все это выносить. А еще на одном – она действительно думала о Кэнди, мертвой, лежащей в гробу в нескольких шагах от нее. Именно эта мысль и заставила слезинку скатиться по ее щеке.
* * *
Заметив, что допрашиваемая вот-вот расплачется, Лукас бросил взгляд на Слоуна. Тот еле заметно нахмурился и произнес сочувственным тоном, легонько прикоснувшись к руке Сэнди:
– Успокойтесь. Послушайте, я не думаю, что вы как-то причастны к этому делу, но иногда люди знают больше, чем кажется им самим. Например, куда бы вы отправились на месте Дика Лашеза? Вы же знаете его, и вы оба хорошо знакомы с этой местностью.
Полицейские говорили с миссис Дарлинг еще пятнадцать минут, но толком ничего не добились. Сэнди еще пару раз пустила слезу, но продолжала твердо стоять на своем: она ничего не знает. Она хозяйка ранчо, где разводит лошадей, она землевладелец, она налогоплательщик, она деловая женщина. И не водится с преступниками.
– Мы с Кэнди, – сказала миссис Дарлинг, – стали жить раздельно, когда я училась в девятом классе, и с тех очень редко виделись. Она сошлась с Диком, и они вместе творили свои дела. Я всегда боялась, что она плохо кончит.
– А что думали по этому поводу ваши родители? – спросил Слоун.
– Отец работал на почте, развозил газеты и письма по нашей округе. Но их с матерью уже нет в живых.