Адонис был прав.
– Когда-то мир Ветхой Земли представлялся мне бесконечным соблазном, – сказал он. – Я нырял туда так часто, что все время выглядел как эти бедняги, – он кивнул на дверь, куда унесли монахов. – Не могу сказать, что узнал про Ветхую Землю все. Но я узнал очень многое. В конце концов я просто потерял любопытство. Может быть, поглупел. Или, наоборот, поумнел… Знаешь, погонщику ведь не кажется тайной нутро слона, хотя он вряд ли знает, как слоновьи кишки соединены друг с другом. Это ему просто не важно.
– А что тогда важно? – спросил я.
– Мы живем в пространстве причин и следствий, – ответил Адонис. – Важна только их связь и последовательность. Если ты твердо знаешь, что в ответ на «А» услышишь «Б», ты уже понял про мир все необходимое. Остальным пусть занимаются монахи в синих рясах.
Мои мысли неожиданно приняли новое направление.
– Кстати, – сказал я, – насчет остального. Эти монахи-обсерванты… некроманты… Они занимаются только технологиями?
– Нет. Ветхая Обсерватория сканирует весь спектр информационного поля. И мы, э-э-э, заимствуем у Ветхой Земли некоторые элементы культуры и искусства. То, что пригодно к использованию у нас.
– А как определяют пригодность? – спросила Юка.
– Все, что содержит информацию о реальной жизни Ветхой Земли, вредоносно. Таково огромное большинство их книг, фильмов и прочего – из них так и хлещут жесткие лучи. Нам подходят стихи, поговорки, исторические эссе – особенно если они касаются нашей общей истории. Проще всего со стихами. Что-нибудь про зорьку, осень, одинокий парус или ветреный день в Древнем Риме. Это никого не собьет с толку.
– Стихи я не люблю, – сказал я. – Что еще?
– Картины. Скульптуры. Музыка. Отрывки из книг, которые не могут быть воспроизведены целиком. Весь Corpus Anonymous. Весь репертуар Поющего Бена…
– Я предполагал что-то похожее, – кивнул я. – Никогда не верил в божественное происхождение его песенок. Но я думал, их сочиняет специальный департамент. А кто ему эти песни отбирает?
– Он сам.
– Он сам? – спросила Юка. – Каким образом?
– Если приедешь в Железную Бездну, сможешь увидеть. Говорить про это я не могу.
– А что еще мы у них… э-э-э… заимствуем?
– То, что относится к области чистой формы, фантазии, абстрактной игры ума… Плоды, по которым нельзя сказать, где растет породившее их дерево. И, конечно, мы используем их светлые идеи. Например, фаланстер, где ты вырос, был придуман не у нас, а во Франции, уже после Исхода. Но в те времена обмен информацией был проще. Между нашими мирами даже перемещались редкие путешественники.