— У меня отвислые груди, — сказал Фред.
— Что? — Мара посмотрела на него и прыснула. — А я и не заметила. Ты теперь пишешь об этом цтихотворение? — И она снова расхохоталась во все горло.
Фред даже не улыбнулся:
— Ты не находишь, что я выгляжу безумно старым?
— Я знаю тебя только таким.
— Когда ты увидела меня в первый раз, ты подумала: а это еще что за старик?
Мара не смогла удержаться от смеха. И со стоном выдавила из себя:
— Да, я так и подумала: цтарик — цтарый, толстый — с немыцлимо отвицлыми грудями!
Маре пришлось даже встать, потому что смеяться сидя было больно. Фред с удивлением смотрел на нее.
А потом рассмеялся сам.
Мара сделала большой глоток воды и успокоилась. Потом снова уселась рядом с Фредом, который озабоченно захлопнул свой блокнот, чтобы она не смогла увидеть, что он там написал.
— И что, — спросила она, — ты пишешь цтихотворение? Может, ты пишешь про меня? Наверно, потешаешься над моей фигурой?
— Ну что ты! Ты прекрасная. И юная!
— Не такая уж и юная.
— Но живая.
— Тебя это вдохновляет?
— Я не верю во вдохновение.
— Но что-то должно же тебя возбуждать, Фред? Я имею в виду, к написанию стихов?
Фред смотрел на озеро и молчал. Потом осторожно произнес:
— Извини, но во всех интервью этот вопрос казался мне самым надоедливым и… самым бессмысленным. Я же не знаю, что меня вдохновляет. Уже сама мысль об этом убивает всякое вдохновение!
— Извини. Вопрос действительно дурацкий!
— Журналистам я всегда в таких случаях говорил — городская железная дорога. Меня вдохновляет городская железная дорога, Эс-бан. Я сажусь в поезд и часами езжу по городу. И они удовлетворялись этим. Получался такой образ одинокого ковбоя в большом городе, и этот образ им нравился. Разумеется, я никогда в жизни не садился в Эс-бан для того, чтобы вдохновиться. Сама мысль что-то сделать, чтобы вдохновиться, уже совершенно извращенная.
— Оттого, что начинается давление.
— Вот именно!
— Значит, твои цтихи возникают из расслабления?
— Нет. Скорее из напряжения. Но ненамеренного.
— Цтихи непреднамеренны?
— Может, нечаянны. Я писал в счастливом наваждении волнующих любовных отношений.
— Ага.
— Я писал в гневе, в страхе, в обиде.
— О!
— Но знаешь, что вдохновляло меня больше всего?
— Что?
— Срок сдачи.
— Ну так пусть бы издательство назначило тебе срок.
Фред вздохнул:
— Я больше не хочу. Я чувствую себя в хорошем температурном режиме. Как твои рыбы.
— Это практично.
— Да. Но смертельно скучно.
— Твоя личность претерпевает некое преображение. В биологии это проицходит во множестве форм. Змея меняет кожу, птицы линяют и так далее. В это время животные, как правило, уродливы и очень ранимы. Но потом они цовершенно новые.