Нас "лечили" звери, присягнувшие, когда-то Гиппократу, но явно позабывшие клятву. Среди пациентов было достаточно таких, как я, совершенно здоровых. Но очень немногие из них приспособились к ненавязчивому сервису "санатория". Их протест воспринимался однозначно: "Буйное помешательство". И меры принимались соответствующие: Избиение до полусмерти, доза препарата, парализующего мозг, расслабляющего нутро и домогательства санитаров…
Мне тоже "посчастливилось" пройти через этот ад. Текли слюни, моча, слёзы и ещё кое — что! Я затаился, стал изображать покорного и глуповатого "Homo Sapiens". Помогли знания, приобретённые за три года учёбы…
Только через пять лет мне удалось бежать. Помог душевнобольной, а может и не больной, который умел говорить разными голосами. Мы оделись в белые халаты, неизвестно откуда взявшиеся, и пошли к выходу. Встречаясь с "коллегами", он говорил пару слов и каждый раз новым голосом. Выйдя за ворота, мы попрощались. Я звал его с собой, но он сказал, чтобы я не волновался, потому что уйти из этого богоугодного заведения для него не составляет никакого труда. "Просто не пришёл мой час. Когда я выйду, найду тебя сам".
… Пошёл я домой, дверь открыл мужчина: молодой, холёный, уверенный. "Вы к кому?" А позади него — моя красотка с мальчиком на руках, который мог бы быть моим сыном…
"Извините, ошибся адресом!" — сказал я и ушёл. Вот и вся моя история. Надеюсь, что теперь ты иначе взглянешь на мои, мягко говоря, чудачества!
Спустя некоторое время, я сошёлся с крутыми "ребятками", которые убивали на заказ. Сначала я пытался разобраться: "За что… " А они мне отвечали: " За слабость! И запомни! Быть сильным — добро, а слабым — зло!" Я очень хотел быть сильным, чтобы забыть всё то, что со мной сделали люди. Но не простить!
В какой то момент мне показалось, что человеческие чувства ещё теплятся в этой израненной душе. И я тихо сказал:
— Да, тяжело тебе. Лечиться не пробовал?
— Нет. Я сам себе доктор. Человека убью, — как будто дышать легче становится, но ненадолго. Опять душно! Свободы мне не хватает, пространства! Вот я и разгребаю "человеческие" завалы. Последним умру сам…
— Конечно, ты же высшим судией себя вообразил! Люди навоз, да? И всё с ними можно делать. Но тебе противно, что ты такой же маленький и ничтожный. И ненавидишь себя. Потому что таким быть не хочешь! Но боишься "уйти" из жизни. Ну, признайся! Боишься! Вижу… Себя поставил в последнюю очередь…
— А ты, выходит, ничего и никого не боишься? Наверно думаешь, что я тут благотворительностью занимаюсь?