— Уверен. Смит сказал, что рация разбита.
— Ее можно будет легко исправить.
— Сомневаюсь. Кто ее будет исправлять? Я, вы, Мообс, мистер Фламмери или Смит?
— Нужно будет заставить их радиста. — А если он не захочет?
— Захочет.
— Боюсь, сэр, что в оценке создавшегося положения мы с вами несколько расходимся. Насколько я понимаю, вы считаете, что взяли этих немцев в плен, что они ваши пленные?
— Наши пленные, — поправил его Егорычев. — Мы взяли их вместе с мистером Смитом.
— Чрезвычайно сожалею, что его нет сейчас среди нас и что я лишен вследствие этого возможности выразить и ему свое глубокое возмущение по поводу вашей необдуманной и в высшей степени губительной акции, — сказал Цератод.
— Я вас не совсем понимаю, — сказал Егорычев.
— Еще большой вопрос, кто здесь пленные, — пояснил свою мысль Цератод. — Скорее всего, все-таки не немцы у нас, а мы у немцев. Рассудите сами: мы на острове, известном только германскому командованию. Надежд на то, что сюда придет наш корабль, все равно какой — надводный, подводный или воздушный, нет ровным счетом никаких. Зато более чем вероятно, что спустя какое-то время сюда снова придет немецкая подводная лодка.
— Вот это-то нам и надлежит выяснить в первую очередь, у Фремденгута, — сказал Егорычев. — И в зависимости от того, что он скажет, мы и будем разрабатывать наши дальнейшие планы. Давайте пока на этом и договоримся.
— Боюсь, что другого выхода покамест не видно, — со вздохом согласился Цератод. — Ваше мнение, джентльмены?
— Увы! — ответил мистер Фламмери и за себя и за Мообса. — Мы должны молить господа, чтобы немцы не припомнили нам зла, которое вы со Смитом учинили, ослепленные своим воинственным безумием.
— Значит, все в порядке, — сказал Егорычев. — Я вас только очень прошу не заговаривать с пленными, пока я не покончу с их допросом. Это необходимо в интересах нашего общего дела… и нашего благополучия….
— А как насчет завтрака? — осведомился Мообс, завершив, наконец, изучение цветка.
— В самом деле, не пора ли подумать о завтраке? — поддержал его Фламмери. — Кстати, узнаем, чем кормит своих солдат мистер Адольф Гитлер.
— Сейчас будет произведена надлежащая разведка, — обрадовался Егорычев перемене разговора. — Одну минутку!
В кустах, добросовестно связанный Смитом по рукам и ногам, покоился в прохладе фельдфебель Курт Кумахер. Он дышал ровно и глубоко, у него были закрыты глаза. Но он не спал. Судя по веревке, он не предпринимал никаких попыток к бегству. Курт Кумахер наслаждался состоянием «вне войны».
— Я вам не рекомендую кричать, — посоветовал ему Егорычев, вытаскивая кляп из его рта.