— Прошу прощения, господин капитан-лейтенант, — ответствовал фельдфебель на очень дурном английском языке. — Нельзя ли говорить мне хоть несколько медленней? Я чрезвычайно слаб в английском.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Егорычев.
— Благодарю вас, господин капитан-лейтенант, — с готовностью отвечал Кумахер, — сравнительно неплохо. Но, конечно, я рассчитываю, что вы не будете держать меня в таком положении весь день.
— Это будет зависеть от того, как вы себя будете вести.
— Благодарю вас, господин капитан-лейтенант. Я буду стараться.
— Где у вас хранится продовольствие?
— Кроме скоропортящегося, в пещере, — ответствовал фельдфебель.
— А скоропортящееся?
— За скоропортящимся мы ходим вниз, в деревню, к туземцам.
— Сейчас кто-нибудь ушел туда?
— Так точно, господин капитан-лейтенант. Ушел ефрейтор Сморке.
— Сколько немцев на острове? Только не дай вам бог соврать!
— Господин капитан-лейтенант! — воскликнул фельдфебель с дрожью в голосе. — Я бы никогда не простил себе, если бы позволил себе обмануть такого глубокоуважаемого человека, как вы. Нас на острове четыре человека: господин майор барон фон Фремденгут, я, ефрейтор Альберих Сморке и ефрейтор Бернгард Шварц.
— И всё?
— Так точно, господин капитан-лейтенант, все. Осмелюсь, доложить, — тут Курт Кумахер счел целесообразным перейти на доверительный шепот, — ефрейтор Шварц в настоящее время должен находиться где-то поблизости. Он вооружен. У него автомат. Сообщаю в интересах вашей безопасности. Чрезвычайно опасный тип. Фанатик! Он, наверное, где-то скрывается.
— Знаю.
— О, вы знаете про ефрейтора Шварца и знаете, что он скрывается?!
— Я знаю, где он скрывается.
— Осмелюсь осведомиться — тут поблизости? — Нет, значительно ниже.
— У туземцев, в долине?
— Еще ниже.
— Неужели на берегу?
— Еще ниже.
— Майн готт! — изменился в лице фельдфебель. — Он… он утонул?
— Возможно, что он еще раньше умер от разрыва сердца. Когда падаешь с такой высоты…
— В глубине души он мне всегда претил, — заявил Кумахер, дробно щелкая зубами, — как бывшему социал-демократу…
Этот угодливый и старательный фельдфебель войск СС был предельно омерзителен.
— Надеюсь, что вы будете вести себя благоразумно, — сказал Егорычев.
— Можете не сомневаться, господин капитан-лейтенант! Клянусь вам всем, что для меня свято!
«Немногим же ты клянешься!»-подумал Егорычев.
— В тактических целях я решился одиннадцать лет тому назад вступить в партию национал-социалистов, — лепетал между тем Кумахер, умильно заглядывая ему в глаза. — Но в глубине души, о, в глубине души я всегда оставался… О, если бы вы знали, глубокоуважаемый господин капитан-лейтенант, как мне бесконечно дороги лучезарные идеалы социализма!..