Два года! Я провел на галере целых два года! Хозяйка Небесная, я надеялся вернуться в Прибрежный самое большее через год, хотя бы на время, чтобы моя радость не позабыла, как нам хорошо вместе. Да за такой срок Малинка уж точно кого-нибудь нашла, с ее-то любовью к плотским утехам! Белокостного, ровню. Может, и мужа выбрать успела…
— Нет, Корешок твой еще лучше стал, — буркнул я и, дабы не сворачивать с внезапно ставшего привлекательным курса на ссору, спросил: — А сама-то с кем ночь коротаешь?
— О, с юным красавцем королевских кровей, — хихикнула девчонка. — Он ни за что не хотел отпускать меня, чуть ли не плакал, — лицо ее при этих словах стало необычно мягким. Я никогда не видел у Малинки подобного выражения, даже не думал, что она может становиться такой… — Хозяйка Небесная, Перчик! — сладенькая быстро села и обняла меня. — Ты все такой же глупый! Я осталась на ночь у племянника. Его мать скоро выйдет замуж за одного из дядиных сыновей, а ложе делят они уже сейчас. Малыш не привык быть один и нянюшек не жалует. Приходится мне сидеть с ним по вечерам, иной раз я так и засыпаю рядом — он такой уютный…
— Шутница…
— Я по-сумасшедшему рада тебя видеть, пусть хоть во сне, вот и болтаю глупости, — прошептала, так знакомо утыкаясь мне в шею. — Почему ты не снился мне раньше, вреднюга-айр?
— Не знаю. И не понимаю, почему приснился сейчас, — увидел, как меняется ее мордашка, и поспешил добавить: — Я тоже страшно рад такому… ощутимому… сну, — плюнул на все свои страхи, покрепче стиснул мою девочку в объятиях и приник к ее устам, как немногим раньше припадал к бурливым струям ручья. Ощутил то же самое — жизнь и разрывающую грудь радость, на сей раз еще более острую: ведь ручей не целовал меня в ответ, а земля не пыталась прижаться сильнее.
Я чуть отстранился, ощутив жгучую потребность рассмотреть Малинку. Сколько раз на галере вспоминал ее, рисовал перед мысленным взором, а теперь могу безо всяких усилий переводить взгляд с глаз на губы, с лица на грудь, и совсем не нужно напрягать память или воображение. К моему удивлению, я увидел вовсе не тот облик, что остался в памяти. Девочка повзрослела. На осунувшемся, чересчур бледном лице поселилось жесткое властное выражение, раньше мелькавшее лишь изредка, под глазами залегли тени. Малинка похудела, об этом говорили не только глаза, но и руки, обнимавшие ее. Но мой любимый носик оставался таким же задорным, а обосновавшиеся на нем веснушки — яркими. Значит, она послушалась меня и не стала их прятать…
— А ты изменился, — с удивлением озвучила мои мысли девочка, в свою очередь разглядывая меня. — Возмужал, вон, даже плечи раздались, и руки стали мускулистыми. Ты, конечно, и раньше не был слабаком, — спохватилась она, я лишь усмехнулся, вспомнив ее прежние нелестные отзывы о моей внешности, — но теперь это сразу в глаза бросается. — С удовольствием провела ладонью по моей руке, от плеча до запястья. — Хозяйка Небесная, ну и мозоли! — принялась ощупывать ладонь. — Не похоже, что от меча. Чем же ты занимался? Загорел дочерна…