«Испанская мебель! Какая прелесть!» – невольно восхитилась я.
Шкаф сняли и поставили напротив лавочки, на которой все еще сидела я. Мужчина заметался вокруг (увы! не меня, а шкафа) вскрикивая:
– Красота! Красота!
Я смотрела на него с осуждением, которого он не замечал.
– Куда? – флегматично поинтересовались рабочие.
– На девятый этаж! – оживился мужчина. – Осторожно! Не поцарапайте!
Шкаф медленно потащили мимо меня. Пользуясь предоставившейся возможностью, я глянула на себя в дверное испанское зеркало и не захотела верить глазам: мятая, усталая, и бог знает еще какая!
Я ужаснулась: «Неужели эта старая драная кошка я? Боже, на что же тогда смотрел мужчина?»
Впрочем, он уже смотрел только на шифоньер. Когда же шифоньер скрылся в недрах подъезда, с кузова был снят туалетный столик и абсолютно прелестное зеркало, украшенное резьбой.
«Если сейчас вытащат кровать, прямо на нее рухну и усну, такая навалилась на меня сонливость и усталость в связи с газировкой и пирожными,» – подумала я, но кровать не появилась.
Точнее появилась кровать в разобранном виде – мимо протащили длиннющие коробки.
Пока заносили мебель, мужчина без устали суетился, то исчезая в подъезде, то возвращаясь обратно. Время от времени он поглядывал и на меня, но я-то знала уже на кого похожа и от этого только расстраивалась.
Наконец, выгрузив мебель, рабочие закрыли кузов, мужчина отслюнявил им несколько купюр и, бросив на меня последний взгляд, скрылся в подъезде, а я осталась на лавочке, растеряно глядя на свои пыльные босоножки.
Из подвального окошка вылез потрясающе шелудивый организм: то ли кот, то ли крыса, то ли маленькая собачонка.
Меня передернуло от отвращения.
Организм уселся на крыльцо и начал яростно выкусывать блох, почесываясь и издавая страдальческие звуки. Покончив с этим делом, он облегченно вздохнул, устроился у моих ног и замуркал, не оставляя уже сомнений в своем происхождении.
«Кот, – подумала я. – Паршивый кот. Скоро и я буду такая же: без дома, без друзей, без здоровья, без внешности.»
Паршивый кот вдруг без всякой причины проникся ко мне нежной благодарностью и, не прекращая мурлыкать, принялся тереться о мои ноги. Он был так отвратителен, что у меня не хватило духу его прогнать. Кот ласкался о мои ноги, а я переполнялась горестными мыслями.
«Вот, повезло какой-то дурочке, – думала я. – Такой милый, такой спортивный мужчина… Ах, высокий и симпатичный! А заботливый какой! Он покупает спальный гарнитур, привозит его домой, на девятый этаж затаскивает, волнуется: „Не поцарапайте! Не поцарапайте!“