Мы умирали от голода. Этот лес — безлюдное и, похоже, необитаемое место. Я видел нескольких птиц, но ловить их было нечем. Мы пересекали ручьи и огибали маленькие озера, но если в них и были рыбы, они очень хорошо прятались от нас. Однажды я увидел маленького оленя и позвал Китона, но тот отказался дать револьвер. Я на мгновение растерялся и зверь убежал; я бросился за ним через чащу, изо всех сил бросил копье и, конечно, не попал.
Китон стал суеверным. За последние несколько дней он ухитрился потерять все, кроме последних семи пуль. Ими он дорожит больше жизни. Я не раз видел, как он проверяет их. Одну из них он пометил своими инициалами. — Вот эта моя, — сказал он. — Но одна из остальных…
— Одна из остальных что?
Он посмотрел на меня глубоко ввалившимися, беспокойными глазами. — Мы не можем ничего взять из этой страны, не пожертвовав ей что-то взамен, — сказал он. Он посмотрел на остальные шесть пуль. — Одна из них принадлежит Охотнику. Она его, и он убьет что-то драгоценное, если я использую их неправильно.
Возможно он имел в виду легенду о Джагад. Не знаю. Но он точно больше не хотел использовать револьвер. «Мы и так слишком много взяли от этой страны. Пришло время отдавать долги.»
— Из-за твоего глупого каприза, — сказал я, — мы умрем с голода.
Его дыхание замерзало, на редких усах начал нарастать лед. Страшный шрам на подбородке и челюсти побелел. — Не умрем, — тихо сказал он. — По дороге должны быть деревни. Сортхалан нарисовал их.
Мы стояли, напряженные и злые, в замерзшем лесу, глядя, как с серого неба падает легкий снег.
— Несколько минут назад я почувствовал запах дыма, — внезапно сказал он. — Мы не можем быть очень далеко.
— Давай посмотрим, — сказал я, резко прошел мимо него и быстро пошел по твердой лесной земле.
Несмотря на разросшуюся бороду, холод больно щипал меня за лицо. Кожанка Китона хорошо держала тепло, а мой водонепроницаемый плащ, увы, нет. Мне была срочно необходима кожа животного и толстая меховая шапка.
Через несколько минут после короткой ссоры я тоже почувствовал дым от горящего дерева. И вскоре мы вышли на поляну, посредине которой находилась яма углежога, а над ней земляной холм. По хорошо утоптанной тропинке мы пошли к частоколу находившейся недалеко деревни и позвали жителей, самым дружеским тоном.
Здесь жила ранне-скандинавская община — не могу сказать «викинги», хотя их легенда и включала некоторые воинские элементы. Три длинных дома, обогреваемые большими открытыми очагами, глядели во двор, переполненный животными и детьми. И здесь мы увидели знаки разрушения: четвертый дом был сожжен дотла; за частоколом находился земляной холм, совсем не похожий на холм углежога — могильный курган, в котором, как нам сказали, лежали восемьдесят общинников, все убитые несколько лет назад…