Вскоре стена и лесистая местность исчезли из вида, и открылись тесно прилегающие друг к другу поля, огражденные деревьями, и мне пришлось пробираться через шаткие деревянные перелазы, заросшие шиповником и густыми кустами ежевики. Я шел по частной земле — тропинке на юг, вившейся вокруг рощ и ручейка, который мы называли «говорливый ручей»; она должна была привести меня к увитому плющом зданию, моему дому.
Стояло позднее очень жаркое утро, когда я наконец увидел Оак Лодж. Слева, довольно далеко, жужжал трактор. Я подумал о старом Альфонсе Джеффрисе, смотрителе всех ферм поместья, вспомнил его обветренное улыбающееся лицо, и как мы сидели в его крошечной лодке и удили щук в мельничном пруду.
Воспоминание об этом спокойном пруде буквально накинулось на меня, я свернул с южной тропинки, продрался через заросли высокой — по пояс — крапивы, через переплетение ясеней и боярышника, и оказался на берегу спокойного тенистого пруда, дальний берег которого терялся в мгле густого дубового леса. Росшие у самого берега камыши почти скрывали маленькую лодку, с которой Крис и я рыбачили много лет назад; ее белая краска почти полностью облезла, и хотя она, похоже, не протекала, я очень сомневался, что она выдержит вес взрослого человека. Решив не тревожить ее, я обошел лодку и уселся на бетонных ступеньках обвалившегося лодочного навеса; отсюда я какое-то время глядел на пруд, покрытый рябью от стремительных насекомых и случайных всплесков рыб.
— Две палочки и немного веревки… вот и все, что потребуется.
Голос Кристиана заставил меня вздрогнуть. Наверно он прошел по тропинке из Лоджа, скрытой от меня навесом. Обрадованный, я вскочил на ноги и повернулся к нему. Увидев его, я вздрогнул, как от удара; похоже он заметил это, хотя я широко раскинул руки и заключил его в братские медвежьи объятия.
— Я должен был опять увидеть это место, — сказал я.
— Я знаю, что ты имеешь в виду, — ответил он, когда мы разорвали объятия. — Я сам часто брожу здесь. — Наступила неловкая тишина; мы молча глядели друг на друга. Я отчетливо почувствовал, что он не рад видеть меня. — Ты выглядишь загорелым, — наконец сказал он. — И истощенным. Здоровым и больным, одновременно.
— Средиземноморское солнце, сбор винограда и шрапнель. Я еще не выздоровел на сто процентов. — Я улыбнулся. — Но как хорошо вернуться и опять увидеть тебя.
— Да, — глухо пробормотал он. — Я рад, что ты приехал, Стив. Очень рад. Но, боюсь, это место… ну, здесь небольшой беспорядок. Я получил твое письмо только вчера, и не успел ничего приготовить. И здесь все немного изменилось, ты увидишь.